И прежде, чем началось окропление в иезуитском храме, некоторое лишенное духовности внимание было уделено содержимому пепла.
– Можем ли мы поинтересоваться, что именно было сожжено? – с таким вопросом обратился к хозяину свалки отец Альфонсо.
– Мы надеемся, что на этот раз не будет никаких посторонних субстанций, – так сказал Ривере отец Октавио.
– Одежда Лупе, шнурок, который она носила на шее, пара ключей – плюс кое-что из Герреро, – сказал Хуан Диего двум старым священникам.
– В основном цирковые вещи? – спросил отец Альфонсо.
– Ну, сожжение произошло на basurero – сожжением и занимаются на свалке, – осмотрительно ответил el jefe.
– Да-да, мы знаем, – быстро сказал отец Октавио. – Но содержание этого пепла в основном связано с жизнью Лупе в цирке, верно? – спросил священник хозяина свалки.
– В основном цирковые вещи, – пробормотал Ривера.
На всякий случай он не стал упоминать о щенячьем приюте, где Лупе нашла Грязно-Белого. Место для щенков находилось рядом с лачугой в Герреро – там el jefe и нашел нового мертвого щенка для костра Лупе.
Поскольку Варгас и Алехандра попросили разрешения присутствовать на церемонии посыпания пеплом, они были в храме. Для Варгаса это и так был тяжелый день: из-за смерти Долорес от перитонита доктору пришлось иметь дело с различными представителями властей, в чем было мало приятного.
Отец Альфонсо и отец Октавио выбрали для посыпания пеплом время сиесты, но некоторые бездомные – пьяницы и хиппи, которые ошивались на Сокало, – любили церкви, поскольку там можно было соснуть в полдень. Самые задние скамьи иезуитского храма были временным местом отдыха для этих нежелательных лиц, поэтому два старых священника хотели, чтобы церемония посыпания пеплом прошла в тишине. Посыпание пепла, пусть лишь у ног Девы Марии, было необычной просьбой. Отец Альфонсо и отец Октавио не хотели, чтобы паства решила, будто каждый может посыпать пеплом храм Общества Иисуса.
«Будь осторожен с маленьким Иисусом – не попади пеплом ему в глаза», – говорила Лупе брату.
Хуан Диего, держа кофейную чашку, из которой Лупе когда-то любила пить горячий шоколад, почтительно приблизился к непроницаемой Марии-монстру.
– Пепел, кажется, подействовал на тебя… я имею в виду, в прошлый раз, – осторожно начал Хуан Диего. Трудно было понять, как говорить с таким громоздким существом. – Я не пытаюсь тебя обмануть. Этот пепел – не она, это просто ее одежда и несколько вещей, которые ей нравились. Надеюсь, все о’кей, – сказал он гигантской Деве, посыпая толикой пепла трехъярусный пьедестал, на котором стояла Мария-монстр.
Ее большие ступни в неестественном сочетании с ангелами, застывшими в облаках, представляли собой довольно бессмысленную композицию. (Невозможно было посыпать пеплом ноги Девы Марии, чтобы пепел не попал в глаза ангелам, но Лупе ничего не говорила про осторожное обращение с ангелами.)
Хуан Диего продолжал сыпать пепел, заботясь о том, чтобы он не попал на искаженное страданием лицо скукоженного Христа. В маленькой чашке пепла оставалось совсем немного.
– Можно мне кое-что сказать? – вдруг спросил брат Пепе.
– Конечно, Пепе, – ответил отец Альфонсо.
– Говори, Пепе, – попросил отец Октавио.
Но Пепе спрашивал не двух старых священников; он упал на колени перед великаншей – он спрашивал ее.
– Один из нас, наш любимый Эдвард, наш дорогой Эдуардо, хочет кое о чем спросить тебя, Матерь Мария, – сказал Пепе. – Не так ли, Эдуардо? – Брат Пепе повернулся к айовцу.
Эдвард Боншоу оказался более смелым, чем до сих пор считала Флор.
– Прости, если разочаровал тебя, – обратился сеньор Эдуардо к бесстрастной с виду Марии-монстру, – но я отказываюсь от принятых на себя обетов. Я влюблен. В нее, – добавил айовец, посмотрев на Флор; его голос дрожал, когда он склонил голову к большим ногам Девы Марии. – Простите, что разочарую вас, – сказал Эдвард Боншоу, посмотрев через плечо на двух старых священников. – Пожалуйста, помогите нам – отпустите нас, – попросил сеньор Эдуардо отца Альфонсо и отца Октавио. – Я хочу взять с собой Хуана Диего – я предан этому мальчику, – сказал айовец двум старым священникам. – Я позабочусь о нем как следует, обещаю тебе, – взмолился Эдвард Боншоу, снова обратившись к гигантской Деве.
– Я люблю тебя, – сказала Флор айовцу, который начал всхлипывать, его плечи вздрагивали – он был в гавайской рубашке с попугаями в ярких пышных кронах деревьев. – Я совершала сомнительные поступки, – внезапно обратилась Флор к Деве Марии. – У меня было не так много возможностей познакомиться с теми, кого называют хорошими людьми. Пожалуйста, помогите нам, – сказала Флор, поворачиваясь к двум старым священникам.
– Я хочу другого будущего! – воскликнул Хуан Диего – обратившись поначалу к Марии-монстру, но у него не осталось пепла, чтобы насыпать у ног безмолвной великанши. Тогда он повернулся к отцу Альфонсо и отцу Октавио. – Позвольте мне уехать с ними, пожалуйста. Я попробовал здесь – дайте мне попробовать в Айове, – взмолился мальчик.
– Это позор, Эдвард… – начал было отец Альфонсо.
– Вы двое – что за идея! Чтобы вы двое воспитывали ребенка… – пробормотал отец Октавио.
– Вы не супружеская пара! – сказал сеньору Эдуардо отец Альфонсо.
– Ты даже не женщина! – сказал Флор отец Октавио.
– Только супружеская пара может… – начал отец Альфонсо.
– Этому мальчику нельзя… – возмущенно начал отец Октавио, но доктор Варгас перебил его.
– Каковы шансы этого мальчика здесь? – спросил Варгас двух старых священников. – Каковы перспективы Хуана Диего в Оахаке после того, как он оставит «Дом потерянных детей»? – повысил голос Варгас. – Я только что осматривал звезду «La Maravilla» – саму Диву! – чуть ли не кричал Варгас. – Если у Долорес не было ни единого шанса, то каковы шансы у этого ребенка свалки? Если мальчик поедет с ними, у него будет шанс! – кричал Варгас, указывая на человека-попугая и Флор.
Получалось не то тихое посыпание пеплом, которое имели в виду два старых священника. Своими криками Варгас разбудил бездомных; с задних скамей храма поднялись пьяницы и хиппи – разве что за исключением одного хиппи; он заснул под скамьей. Грязные ноги хиппи в жалких сношенных сандалиях торчали у всех на виду в центральном проходе.
– Мы не спросили вашего научного мнения, Варгас, – саркастически заметил отец Альфонсо.
– Пожалуйста, говорите тише… – попытался урезонить Варгаса отец Октавио.
– Это мне решать, как говорить! – взвизгнул Варгас. – А что, если мы с Алехандрой захотим усыновить Хуана Диего… – начал он, но отец Альфонсо его перебил.
– Вы не женаты, Варгас, – спокойно произнес отец Альфонсо.
– Это по вашим правилам! Какое отношение ваши правила имеют к тому, как люди живут на самом деле? – спросил его Варгас.
