Она в несколько широких шагов достигла двери каюты, где обитала Анара, постучала, и дождавшись ответа, осторожно вошла, слегка наклонив голову чтобы не удариться макушкой о низкий для нее дверной проем.
– Как вы, госпожа?! – Устама посмотрела в бледное лицо Анары, будто высматривая признаки болезни, потом на два маленьких комочка, которые лежали на второй кровати, притянутые к ним специальным ремнем.
– Все в порядке, Уста… – волшебница благодарно улыбнулась – Дети спят, я отдыхаю. Ты не могла бы побыть с ними, я схожу пообедаю? Боюсь оставить их одних…
– Не надо никуда ходить! Сейчас сюда принесут все, что нам нужно! Не дай боги свалитесь, молоко пропадет – что будем тогда делать? Что будет с детишками?! Нет уж, сидите и не рыпайтесь! Я никуда вас не пущу!
Устама сердито фыркнула, и Анара невольно улыбнулась грозной воительнице. Устама поняла, и тоже смущенно разулыбалась:
– Простите. Но я ведь дело говорю! Мало ли что может случиться?! Там ведь такой ветер, как будто шторм начинается!
– Я все-таки прогуляюсь. Посмотрю на море, в туалет схожу…я недолго! – Анара улыбнулась, и не без усилия поднялась с топчана – Посмотри за ними. Никого не подпускай! Слышишь? Никого!
Устама недовольно помотала головой, демонстративно отвернулась. Ну как можно быть такой беспечной?! Как можно уйти от детишек?! Что, горшка нет, что ли?! Ну что такого, если возьмет, и присядет на горшок?! Ох уж эти…волшебники! Все-то у них не как у людей! Простым людям проще живется – никаких тебе этих… хмм… стыдностей! На горшок стесняется сходить, ну надо же!
Устама подошла к детям, посмотрела в красные еще, спокойные личики. Спят! Хорошо спят! Слава богам, с молоком у мамки нет проблем, иначе бы…
Когда-нибудь у нее, Устамы, тоже будут дети. Много детей! Не меньше, чем пятеро. Вот только немного поживет, осмотрится в этом мире – «новом» для поумневшей и похорошевшей Устамы мире – и тогда решит, когда можно завести детей. Но не сейчас. Почему не сейчас? Хмм…ну…не время еще. Не время!
Устама вздохнула, потянулась рукой, чтобы потрогать лоб одного из младенцев, и тут вдруг палуба корабля накренилась, встала прочти вертикально, и кухарка со всего размаха врезалась спиной в топчан, хрустнувший под ее немалым весом! А может хрустнул не топчан?! Может хрустнули кости?!
Но Устама не чувствоваала боли. Первой ее мыслью было: «Дети!» Но с детьми все в порядке – крепко привязанные к топчану широкими ремнями, они висели на почти вертикальной «стене», не испытывая никакого неудобства от такого «мушиного» положения.
Второй мыслью было: «Анара!»
Устама попыталась встать, у нее это получилось, но…палубой теперь была стена, и дверь виднелась над головой, так высоко, что допрыгнуть не представлялось никакой возможности. Даже если бы Устама очень постаралась.
Но она все равно сделала попытку, подпрыгнула, неловко приземлилась, едва не подвернув ногу, потом еще раз, еще, и только когда заметила, что палуба все-таки опускается на положенное ей место, оставила свои попытки, и стала дожидаться окончания безобразия. Похоже, что корабль каким-то образом завалился на бок, и сейчас медленно, но верно поднимается на киль.
Судно еще не выпрямилось до конца, а Устама уже перепрыгивала порог каюты, готовая к любой неожиданности – к бою, например. Но никакого боя не было. Как не было и главной мачты. Как не было и носовой надстройки, в которую и отправилась Анара всего лишь несколько минут назад.
Возле обрубленных канатов, возле осколка, оставшегося от огромной мачты стоял здоровенный седой матрос, держа в руках тот самый топор, которым Устама некоторое время назад так успешно крошила врагов. Его лицо окровавлено, грудь вздымается, лихорадочно заталкивая в грудь животворящий воздух, глаза широко раскрыты, будто этот человек только что видел смерть. Матрос что-то сказал, но Устама не поняла – что именно. Она бросилась вперед. На нос корабля, вернее на то место, что ранее было носовой надстройкой, и стало грудой расщепленных досок – вместе с гальюном, в который собиралась отправиться Анара.
– Ааааа! Аааааа! – Устама закричала, зарычала, будто криком могла отвести беду. Но ничего изменить было нельзя. Как, впрочем, всегда и бывает. Волны, мечущие пенные брызги на корабельную рану, ветер, рвущий волосы и забирающийся под одежду холодными лапами, и небо, с одной-единственной тучкой, быстро улепетывающей в дальние края, как вор, срезавший кошелек зазевавшегося селянина и скрывшийся в кривом переулке, из которого есть как минимум четыре дороги.
– Анара! Госпожа! Анарочка! – завопила что есть мочи Устама, и ветер унес ее слова, бросив их по ветру, как горсть ненужной пыли. Она еще закричала, еще, а когда кто-то положил ей руку на плечо, обернулась к нему с такой яростью, что он отшатнулся, будто это была не кухарка, а сама смерть, принявшая облик доброй подруги.
– Она погибла, Уста…люди видели – мачта ударила как раз тогда, когда Анара оказалась в гальюне. Прости…мне очень жаль.
Биргаз был мрачен, черен, как туча. Он не смотрел на Устаму, упершись взглядом в палубу, а когда та яростно закричала: «Не верю! Остановите корабль! Не верю!» – посмотрел ей в глаза и сокрушенно помотал головой:
– Случайность. Шквал. Положил корабль, сломал мачту. Если бы не Адрон (он кивнул на матроса с топором в руках) – все бы утонули. Анара как раз зашла в гальюн, по нему мачта и ударила. Остатки снесло шквалом. Она не могла выжить. Никак.
– Ты врешь! – Устама размахнулась и открытой ладонью дала Биргазу такую затрещину, что он едва не свалился на палубу – ты врешь, негодяй! Врешь! Все врешь! Остановите корабль! Остановите, или я за себя не ручаюсь!
– Убрать паруса! Лечь в дрейф! – послышалась команда с капитанского мостика, засвистел. Заверещал свисток, и матросы забегали по веревочным лестницам оставшихся двух мачт, поднимая, привязывая паруса. Ветер еще дул, вполне себе крепкий ветер, но уже не такой, как тогда, когда Устама шла из кают-компании в каюту Анары. Он явно стихал, делаясь слабее с каждой минутой и даже секундой. Еще минут двадцать, и настанет полный штиль.
– Мы будем искать! – хмурый капитан покосился на Биргаза, размазывающего кровь по лицу (нос кровоточил) – Столько, сколько нужно будем искать! Пока не убедимся, что…все. Может она зацепилась за обломок, может…не знаю – что может быть, но мы все ей обязаны жизнью, потому будем искать. Пока не убедимся, что это бесполезно. Надеюсь – найдем!
– Как так?! Почему?! Что случилось?! – выговорила Устама, сдерживаясь, чтобы не закричать – Этого не может быть! Почему – она?!
– Да кто знает…почему кто-то, а не другой – устало пожал плечами капитан – Значит, время пришло. Значит – такая судьба. Шквал. Так бывает. Редко, но бывает. Закрутило, завертело, и…положил на бок, сломал мачту. Мачта ударила по носу. Ну и…все. Все.
– Ничего не все! Она жива! Я знаю! Она не может умереть! – яростно закричала Устама, надвигаясь на капитана, как ожившая статуя Воительницы Ордена – Не смейте говорить, что все! Мы найдем ее! Найдем!
