Биргаз почти не обратил внимания на то, что сталось с Анарой. Он был весь захвачен видом того, что происходило позади корабля, и вообще – всем, что происходило после двух выпущенных заклинаний.
А посмотреть было на что. Облачко порошка, брошенное колдуньей и подхваченное ветром понеслось к судам преследователей, тоже остановленным тугими порывами ветра. С минуту после того, как Анара упала на палубу ничего не происходило – или так казалось, что ничего не происходило. Все-таки расстояние до преследователей не такое близкое, чтобы можно было с уверенностью сказать, что делается на пиратских кораблях. А через минуту уже можно было рассмотреть – происходит что-то непонятное, невероятное, не укладывающееся ни в какие рамки, ограничивающие знания о колдовстве, имеющиеся у обычного человека.
Корабли вдруг стали зелеными! Зелеными, как поля, покрытые сочными всходами!
Это и были всходы. Все три пиратских судна превратились в огромные плавающие клумбы, на которых буйным ростом колосились всевозможные травы и кусты. Мало того, дали побеги и доски, из которых в общем-то и состоят корабли!
Биргаз не знал, сколько времени прошло после того, как изумрудная зелень покрыла вражеские суда с кормы до носа, когда он все-таки захлопнул открытый рот, вместо кораблей в море покачивались три небольших острова, покрытых зеленью, перевитых корнями, выставивших к небу стройные стволы раскидистых пальм.
Биргазу слышались крики – будто кто-то вопил, хрипел, сжимаемый в могучих тисках рук великана, или удушаемый жестокими корнями, но возможно ему просто показалось – сколько бы он потом не прислушивался, не услышал ни одного, даже самого слабого звука. Только шум ветра, только плеск волн, только хриплое дыхание стражников, вытаращив глаза наблюдавших за происходящим в море.
А потом все начали вопить, стучать в нагрудники латными рукавицами, топать, подпрыгивать на месте, подбрасывать в воздух все, что руки могли подбросить. Люди радовались чуду, радовались тому, что смерть обошла их стороной.
А еще – славили великую колдунью, сотворившую ради них эдакое великое чудо!
Но «великой колдунье» было совсем не до них. Она лежала на постели, широко раздвинув ноги, и дико вопила, пытаясь вытолкнуть из себя тех, ради кого устроила эту страшную бойню, тех, ради кого она убила бы еще сто, тысячу раз по столько людей, посмевших лишить ее радости материнства! И крик этот ничем не отличался от крика обычных женщин, не колдуний и не принцесс древнего народа, забравшегося в джунгли и лелеявшего мечту о возвращении на Большую Землю.
И когда Устама окровавленными огромными руками подняла в воздух первенца, показывая его Анаре, та нашла в себе силы улыбнуться – прежде чем издать очередной вопль, способный напугать даже морского монстра, если бы тот сейчас проплывал под килем спасенного Анарой судна.
Девочка шла из Анары тоже не очень-то и просто – увы, тазовые кости, а проще говоря – попка Анары не отличалась особой шириной, скорее наоборот – была слишком узкой для того, чтобы дети из колдуньи выходили как горошины из стручка. Судьба всех узкобедрых терпеть мучения при родах – так говорила Анаре ее мама, а уж она-то знала толк и в лечении, и в родах, будучи совершеннейшей копией своей неблагодарной дочки, сбежавшей из отчего дворца.
Последующие после родов часы Анара не запомнила. Ее омывали, ее накрывали, присыпали присыпками, мазали пахучими мазями. И когда к груди приложили два теплых, пронзительно вопящих комочка – Анара тоже не помнила. Просто заправила соски в два жадных ротика, и забылась в полусне-полуяви, не позволяя себе уснуть совсем, но и не в силах бодрствовать, слишком усталая после «упражнений» в магии и тяжелых, вымотавших душу и тело родах.
– Каково состояние волшебницы? – капитан вытер рот клочком ткани, вероятно долженствующим изображать платок, и сыто откинулся на спинку кресла. Он был доволен, очень доволен! Да кто бы не был доволен, если бы избежал верной смерти, да еще и увидел, как его враги уходят в небытие.
– Она слаба. Кормит детей – сухо сообщила Устама, и глядя в загорелое лицо капитана, добавила – Больше разбойников не будет? Волшебница не сможет больше колдовать!
– Скорее всего не будет – задумчиво ответил мужчина, и тут же спохватился – Вероятность есть, но очень, очень мала! Чувствуете, как нас качает? Вышли в открытое море. Тут уже нас достать трудно. У них суденышки плоскодонные, налетит хорошая волна, и конец. Не полезут сюда.
– А почему плоскодонные? – вмешался Биргаз, чертя ножом на тарелке непонятные иероглифы – Что им мешает взять такой же корабль, как наш, и нагонять суда в открытом море?
– Плоскодонные, чтобы уходить от погони по отмелям. Там, где они пройдут – военные суда обязательно сядут на риф. Что же касается промысла в открытом море – на этих судах нельзя, а держать океанский корабль ради того, чтобы попытаться пограбить – просто глупо. Тут ведь понимаете, какое дело…они напали, быстренько сделали свое дело, и ушли! Захваченный корабль спрятали за островами – местные, само собой, знают эти острова как свои пять пальцев. И потом они снова рыбаки и крестьяне! Попробуй-ка, докажи, что это грабители!
– А что такого-то? Взять мага, он сделает снадобье, которое раскрывает правду, ну и…все – Биргаз пожал плечами – Хотели бы, давно бы искоренили пиратство. Я не верю, что этого нельзя сделать.
– Иногда я думаю именно так! – криво усмехнулся капитан – Может и в самом деле за пиратами кто-то стоит, кто-то очень высокопоставленный! Иначе почему они все еще существуют? Нет, я не хочу сказать, что империи выгодны эти разбойники! (голос капитана сделался деревянным, как палка для ворота) Но все-таки наводит на мысль, согласитесь…
– Я к роженице! – Устама встала из-за стола – Прикажите принести ей обед. Волшебнице много нужно есть! Силы восстанавливать. Вдруг снова пираты – кто вас спасать будет?
Устама удержалась от ухмылки. Биргаз тоже не дрогнул лицом, уткнув взгляд в тарелку. Капитану же сдерживаться было ни к чему, он хмыкнул, и криво усмехнулся:
– Твоя правда! Если бы не она!
– А раз «если бы не она» – тогда может уменьшишь оплату за проезд, а?
Устама подмигнула капитану, и не дожидаясь ответа шагнула за дверь, слыша за спиной хохоток командиров отрядов стражников:
– Как она тебя, капитан?! И правда – давай, скости им плату за проезд!
Что ответил капитан Устама не слышала. Она прошла по качающейся палубе корабля, огибая матросов, истово драющих палубу жесткими щетками, мимо бухт канатов, чувствуя, как морской ветер треплет ее короткие волосы (когда сделалась красивой, стала носить короткие волосы, не достающие до плеч). Солнце сверкало в крутых валах океанских волн, корабль медленно переваливался с волны на волну, и брызги поднимались выше носовой надстройки, долетая до парусов и оставляя на пропитанной специальным составом парусине маленькие и широкие пятна, быстро высыхающие под упругими порывами ветра.
Устама озабоченно глянула на небо – не хватало еще и шторма. Слишком уж ветер разгулялся. Слишком.
