Виола взяла в руки письмо.
Она сразу заметила траурную кайму на конверте. Почерк показался ей незнакомым.
Взглянув на подпись, девушка удивленно ахнула и тут же углубилась в чтение.
«25 июня 1907 г.
Лондон, Белгрейв-сквер, 24
Дорогая мисс Брэндон!
Я — старинный друг Вашего жениха Рейберна Лайла и, естественно, мечтаю с Вами познакомиться. Буду Вам весьма признательна, если Вы сумеете выкроить время и заехать сегодня днем ко мне на чай.
Мне бы хотелось о многом с Вами поговорить — в частности, о свадебном подарке. От души надеюсь, что Вы примете мое предложение, так как я вскоре уезжаю из Лондона.
Искренне Ваша, Элоиза Давенпорт».
Виола в недоумении изучала размашистую подпись, занимавшую почти полстраницы, и не знала, на что решиться.
Она не испытывала ни малейшего желания встречаться с леди Давенпорт. Было ясно, что с этой женщиной у Виолы нет и не может быть ничего общего. Кроме того, в глубине души девушка боялась оказаться наедине с этой коварной соблазнительницей, которая так призывно и по-хозяйски смотрела на Рейберна тогда, на приеме у маркизы Роухэмптонской.
«Ну нельзя же, в самом деле, быть такой трусихой! — укорила себя Виола. — Что она может сделать мне дурного?»
Письмо написано как нельзя более дружелюбно. И потом — если она откажется пойти к леди Давенпорт, Рейберн может обидеться, что она так невежливо обошлась с его старинной приятельницей…
Виоле вдруг захотелось посоветоваться с Рейберном, как лучше ей поступить. Но она знала, что это невозможно, — он сейчас находился в парламенте, куда ей не было доступа.
«Может, все-таки лучше отказаться от приглашения? — размышляла Виола. — И как это сделать, чтобы не обидеть леди Элоизу?»
Только тут она заметила, что дворецкий все еще ждет ответа, и, чувствуя себя беспомощной и слабой, решила пойти по пути наименьшего сопротивления.
— Скажите кучеру, что я принимаю приглашение леди Давенпорт и спущусь через десять минут.
— Слушаюсь, мисс.
Дворецкий вышел из кабинета, а Виола поднялась к себе.
Переодеваясь с помощью горничной в свое самое лучшее дневное платье, девушка размышляла, правильно ли она поступила, решив поехать к леди Давенпорт.
«Но ведь если бы я отказалась, — тут же мысленно возразила она себе, — со стороны могло бы показаться, что я ревную или завидую ей. А мне бы не хотелось, чтобы Рейберн так думал!»
Виола спустилась вниз даже раньше, чем через десять минут. Выглядела она необычайно мило — на ней было белое платье, отделанное бледно-сиреневыми лентами, и широкополая шляпка, на которой красовались букетики глициний такого же цвета.
Однако на лице девушки застыло напряженное выражение, и пока карета везла ее на Белгрейв-сквер, она чувствовала, как у нее дрожат руки.
Жилище леди Давенпорт оказалось огромным внушительным зданием. Внутри дома явственно ощущался запах экзотических восточных духов, которыми предпочитала пользоваться его хозяйка.
В холле находились двое лакеев и дворецкий, который медленно и торжественно повел Виолу по широкой лестнице на второй этаж. Вскоре они очутились в просторной гостиной.
— Мисс Брэндон, миледи! — громко возвестил дворецкий.
Виола нерешительно шагнула вперед. Навстречу ей из кресла, буквально утопавшего в белых лилиях, поднялась изящная дама в черном траурном платье.
Этот цвет мало кому к лицу, однако траурный наряд леди Давенпорт лишь еще сильнее подчеркивал красоту ее каштановых волос и ослепительную белизну лица, на котором выделялись яркие изумрудно-зеленые глаза.
Глядя на хозяйку дома, Виола подумала, что сегодня леди Давенпорт больше, чем обычно, похожа на экзотическую райскую птицу, и в очередной раз удивилась, почему Рейберн тяготится обществом такой обворожительной женщины.
— Как мило, что вы пришли, мисс Брэндон! — сказала леди Давенпорт, протягивая Виоле руку, белую, тонкую и изящную, казавшуюся слишком хрупкой для украшавших ее массивных колец.
— Благодарю вас за приглашение, — откликнулась Виола, пытаясь справиться с волнением.
— Прошу садиться! — предложила леди Давенпорт, указывая на диван рядом со своим креслом.
Виола присела на самый краешек. Она чувствовала себя как робкая школьница в присутствии грозной классной дамы или как маленький беззащитный кролик рядом с огромной хищной змеей.
Чрезвычайно восприимчивая в отношении других людей, Виола нутром чувствовала, что за внешне милой улыбкой леди Давенпорт скрывается зловещая сущность, а в пожатии ее руки нет подлинной сердечности.
— Мне кажется, у нас так много общего, что нам непременно надо поближе узнать друг друга, — с показной любезностью произнесла леди Давенпорт.
В этот момент дворецкий и лакеи внесли поднос, уставленный многочисленными принадлежностями для обычного пятичасового чаепития.
Леди Давенпорт принялась хозяйничать. Необыкновенно грациозно, едва касаясь тоненькими пальчиками серебряной коробки с чаем и миниатюрного чайника, она заварила золотистый ароматный напиток, а затем налила его в крошечные фарфоровые чашечки, предварительно положив поверх них серебряные фильтры.
На подносе подали множество соблазнительных аппетитных вещей — сандвичи, горячие булочки, спаржу, искусно запеченную в тесте из непросеянной муки, и рыбный паштет на кусочках белого хлеба.
Помимо этого, там были и сладости — восхитительные пирожные, пропитанные мадерой и покрытые глазурью, с вишневой, сливовой и кремовой начинкой.
В другое время Виола охотно отдала бы должное всему этому великолепию, но сейчас из-за волнения ей кусок не шел в горло.
— Мы с Рейберном старинные друзья, — сказала леди Давенпорт, разлив по чашечкам чай. — Я думаю, он говорил вам, какие добрые — очень добрые! — отношения нас когда-то связывали.
— О да, конечно… — пролепетала Виола.
— Я так надеюсь, что он будет счастлив! — продолжала леди Давенпорт. — Вы же понимаете — Рейберн человек необыкновенный. С ним иногда бывает так трудно…
Она издала короткий смешок.
— А впрочем, все мужчины таковы — с ними трудно, но без них наша жизнь была бы просто невыносима!
Похоже, ответа на свое высказывание она не ждала, и Виола сочла за лучшее промолчать.
— Я буду с вами совершенно откровенна, — доверительным тоном произнесла леди Давенпорт. — Должна признаться, меня немного удивило то, что Рейберн выбрал себе в жены девушку столь юную и… — вы, надеюсь, меня простите? — неискушенную в жизни. Угодить мужчине вообще трудно, а уж такому, как Рейберн, — тем более! В голосе леди Давенпорт зазвучали резкие нотки, но она тут же овладела собой и продолжала прежним любезным тоном:
