— Спасибо, — отозвался мой брат Кристиан. — Каждый раз, когда ты посылаешь меня к черту, я понимаю, что мои слова попали в точку.
У меня вошло в привычку колесить в свободные часы по улицам города. Вечерами, покончив с проверкой письменных работ 5-го «английского», я выводил машину из гаража и медленно разъезжал по городу, словно нерадивый полицейский на патрульной машине. И всякий раз меня тянуло в сторону Энербаккена, где проживал П. М. Хорге. Очень уж мне хотелось еще разок встретиться с ним.
Но поездки мои были бесплодны.
Пока не настал вечер, когда мне пришло в голову, что простейший и самый легкий способ встретиться с Ужом — это подняться по лестнице и позвонить ему в дверь.
Я оставил машину на улице и поднялся по ступенькам до его квартиры.
Но, остановившись у двери и увидя глазок, я сообразил, что Уж никогда не откроет, если увидит, что за дверью стою я.
Конечно, я мог бы позвонить и отойти в сторону, чтобы Уж меня не увидел. Но тогда он обязательно заподозрит неладное и тем более не откроет.
И вдруг меня осенило. У него наверняка есть тайные осведомители, и каждый из них звонит каким-нибудь условным образом. Что если я испробую один из вариантов? И я дал три коротких звонка.
Я угадал.
В квартире послышались шаги, и дверь сразу же открыли. Прежде чем Уж меня разглядел, я просунул ногу в щель. А потом проскользнул мимо него в квартиру. Он так растерялся, что даже не сделал попытки меня остановить.
— Вы позвонили три раза, доцент Бакке, — сказал он с упреком, глядя на меня своими желтыми, как у козы, глазами.
— Три звонка — хороший сигнал, — ответил я. — Недаром вы мне сразу открыли.
На это он не ответил.
— Я очень занят, — заявил он.
— А я нет, — сказал я нахальным тоном превосходства. Я был очень горд уловкой, с помощью которой проник в его квартиру.
— Я могу быть вам чем-нибудь полезен?
Я стоял у его письменного стола. Зеленой лампы на столе не было. Видно, Карл Юрген хорошенько его припугнул.
— Да, — ответил я. — Вы можете сказать мне, по-прежнему ли вымогаете деньги у фру Карен Холм-Свенсен?
— Я ни у кого ничего не вымогаю, — заявил он с видом оскорбленного достоинства.
— Я сам это видел. Я ехал за вами в тот раз, когда вы встретились с нею на Холменвайен.
— Фру Холм-Свенсен сказала вам, что я вымогаю у нее деньги?
— Конечно, — заявил я. — Она рассказала мне об этом в тот же вечер.
— Спросите ее еще раз.
— Она наверняка подтвердит это снова.
— И вы думаете, она захочет подтвердить это в полиции, доцент Бакке?
— Нет, думаю, что не захочет.
— Тогда ваши слова придут в противоречие с тем, что скажет фру Холм-Свенсен, — заявил Уж, не скрывая торжества. — А теперь, как я уже сказал, доцент Бакке, я очень занят, так что если это все, что вы хотели мне…
В эту минуту в дверь позвонили. Три коротких звонка. Уж круто повернулся к двери, потом снова ко мне. Желтые глаза мигали.
— Я по-прежнему здесь, — сообщил я. — Так что за дверью кто-то другой. Я не умею раздваиваться.
Он шагнул к двери и открыл ее. Но открыл только узкую щелку. Я не мог рассмотреть, с кем Уж говорит. Он наполовину высунулся за дверь и что-то шептал своему гостю. Воспользовавшись минутой, я окинул быстрым взглядом его письменный стол.
Посреди стола лежала книга большого формата, она была открыта. Эту книгу я хорошо знал. И, увидев ее здесь, слегка растерялся.
Но тут я услышал шаги, спускающиеся по лестнице. П. М. Хорге вернулся в свой кабинет.
— Сожалею, доцент Бакке, но.
— Не беда, я уже ухожу, — утешил его я. Мне хотелось увидеть, кто же это пользуется индивидуальным сигналом — тремя короткими звонками, чтобы без помех проникнуть в кабинет Ужа.
Я сбежал по лестнице, прыгая через две ступеньки. Уйти далеко посетитель не мог. Я выскочил на улицу.
И сразу увидел его. Он стоял на противоположном тротуаре с подчеркнуто беспечным видом. На меня он не глядел. Но зато я хорошо его рассмотрел. Толстый белобрысый коротышка с красным одутловатым лицом. Свет рекламы какого-то магазина ярко освещал его — этакая воплощенная невинность.
На улице не было ни души, только толстый коротышка на противоположном тротуаре. Конечно, я не мог быть совершенно уверен, что именно он звонил в дверь к Ужу. Но я был почти уверен в этом.
Мне пришлось увидеть коротышку снова, и тогда уж я не усомнился, что это он звонил в дверь к П. М. Хорге, «Советы и информация».
Не включая зажигания, я закурил сигарету и задумался. Книга на письменном столе Ужа поставила меня в тупик, и все же это, несомненно, был один из кубиков головоломки.
Я не мог решить, что мне делать. Я гадал, не взял ли П. М. Хорге книгу у Пребена Рингстада. Потому что, если он взял книгу у Пребена…
Я ломал себе голову слишком долго и внезапно решил поехать прямо к Пребену и посмотреть.
Было всего только начало одиннадцатого. Прежде я у Пребена Рингстада не бывал. Раза два в год он пытался пригласить меня к себе, но я каждый раз уклонялся под благовидным предлогом. У меня никогда не было желания подружиться с Пребеном Рингстадом. Но я знал, что он живет неподалеку от меня в новом доме на Драмменсвайен.
От Энербаккена до Скейена я добирался почти четверть часа, и все же для Пребена наверняка было еще не поздно. В моем представлении Пребен был ночной птицей — щеголеватой, надменной и обидчивой. Такие, как он, бодрствуют по ночам, красивые, одинокие, разочарованные, раздумывая над загадками своей судьбы.
Пребен сразу открыл на мой звонок. Он похудел. Очевидно, минувшие месяцы отразились и на нем, мне это как-то не приходило в голову. И меня поразило что-то трагическое в его облике. Или, вернее, патетическое. Я вспомнил, как его охарактеризовал Кристиан: «Он многое делает неплохо, но ничего по-настоящему хорошо. Он во всем был и останется «почти»».
Мне показалось, что Пребен обрадовался моему приходу.
— Заходи, Мартин, заходи. Выпьешь чего-нибудь?
— С удовольствием. Только чего-нибудь послабее. Сам понимаешь, за рулем.
— Возьми пока сигарету.
Он вышел за бутылками и стаканами. Я сел и огляделся вокруг.
У Пребена был хороший вкус. Безусловно хороший. На мой взгляд, гостиная была, быть может, чуть слишком подчеркнуто артистична, но при этом отличалась изысканной простотой. Пребен вошел с подносом и приготовил нам обоим коктейли, болтая при этом о разных разностях.
Я впервые оказался с ним наедине и подумал, что, пожалуй, был к нему несправедлив. Он вовсе не так невыносим, как мне хотелось себе внушить. Тут Пребен вынул из кармана мятую пачку сигарет и закурил.
