— Вышло дольше, чем я думал, — сказал Свен. — И хуже всего, что мне неохота возвращаться. Лиза, будь добра, поезжай в город с Мартином. Мне хотелось бы еще разок пройти последние лунки.
— Я могу пойти с тобой, — предложила она.
— Лучше я пойду один. Мне надо кое-что обдумать.
— Скоро стемнеет, — сказала Лиза, голос у нее был огорченный. — Может, ты все-таки позволишь мне пойти с тобой, а, Свен?
— Пожалуйста, поезжай с Мартином, — сказал Свен коротко. — А ты, Мартин, пожалуйста, закажи такси — пусть заедет за мной через три четверти часа. Клуб к тому времени уже закроют.
— Хорошо.
— Спасибо за компанию, Мартин. Доброй ночи, Лиза, увидимся попозже.
Свен собрал свои клюшки и пошел назад по трассе к семнадцатой лунке. Мы смотрели ему вслед. Что с ним такое? Я заметил, что поперечная морщинка над переносицей Лизы стала глубже.
— Не надо было его отпускать, — сказала она. — Он сам не свой в последнее время. Не понимаю…
— Не понимаете чего? — спросил я.
Она не ответила. Крупная сутуловатая фигура Свена исчезла в сумерках. Больше мне не довелось видеть его живым. Но тогда я, конечно, этого не знал.
Я вел машину к городу, стараясь ехать как можно медленней.
Мне было приятно чувствовать, что Лиза сидит рядом со мной. Хотел бы я знать, насколько медленно я могу ехать, чтобы ей не показалось это странным. Впрочем, такая девушка, как она, наверняка привыкла, что мужчины не спешат доставить ее домой и отделаться от ее общества.
Любоваться Лизой я не мог — мне приходилось следить за дорогой. Но каждый раз, когда я косился вправо на пересечение дорог, я видел ее милое, умное лицо. Она сидела спиной к дверце, поджав под себя длинную, обтянутую серой брючиной ногу, так что все время могла наблюдать за мной. Но в позе ее не было ничего вызывающего, ни малейшего намека на кокетство. Ей было интересно услышать, что я скажу, — она умела слушать.
У нее были приятные духи: сухой и легкий аромат напоминал запах гвоздик на солнце. Духи всегда напоминают мне о солнце. Наверно, это восходит к какому-то забытому воспоминанию детства — какая-нибудь красивая тетя, нагнувшись, поцеловала меня в залитом солнцем саду. Даже ночью, в темноте, запах духов напоминает мне о солнечных лучах. Удивительно приятная ассоциация.
— Расскажите мне о Свене, — попросила она. — Он говорил мне, что вы один из лучших его друзей.
Стало быть, она знает Свена близко, раз он говорил с ней о своих друзьях. Вопрос почему-то меня раздосадовал.
— Разве вы сами недостаточно его знаете? — спросил я. — Не очень-то красиво выспрашивать меня.
— Я думала, вам захочется рассказать мне о нем что-нибудь хорошее.
У меня хватило совести покраснеть.
— Еще бы! — сказал я. — Просто слабости Свена лежат на поверхности, а люди любят болтать именно о слабостях.
— Я не «люди», — заметила она. Не знаю, что она хотела этим сказать.
— Мы со Свеном дружим с детства, мы выросли по соседству, но об этом вы, конечно, слышали. Жили мы в Беруме. У каждого из нас был старший брат, и вместе мы составляли неразлучную четверку мальчишек — не хуже и не лучше других подобных четверок. Правда, Свен и Эрик обожают окружать себя всякой мишурой. Но пусть это вас не вводит в заблуждение. Потому что за этой мишурой кроются два самых достойных и честных парня во всей Норвегии.
— Знаю.
Знает, а все же спросила меня. Может, у нее все-таки есть сомнения насчет Свена, она ведь знакома с ним не так давно, как я?
— Я учитель, классный руководитель 5-го «английского» класса в школе Брискебю.
— Замечательно, — сказала она.
— Верно, — подтвердил я. — Совершенно с вами согласен.
— И вы не окружаете себя мишурой?
— Нет, — ответил я, — у меня другие комплексы.
Чертова девчонка! Если бы нам пришлось ехать дольше, она бы выпытала у меня всю историю моей жизни, и я поднес бы ей все подробности на серебряном блюдечке. Она сидела неподвижно, прислонившись к дверце машины, и задавала свои странные прямые вопросы.
— И все девочки в классе в вас влюблены, — продолжала она.
Эти слова меня задели. Я обернулся и посмотрел ей в глаза, но на лице Лизы не было ни малейшего ехидства — она улыбалась краешком губ и просто констатировала, что все девчонки в меня влюблены. Раз она так считает, видимо, так и есть. Всех женщин связывает таинственное родство душ, она наверняка опирается на собственный школьный опыт.
Лиза помолчала. И, глядя, как она сидит вот так молча, забившись в уголок, я снова почувствовал, что она чем-то огорчена. Может, настал мой черед задавать вопросы? На прежде, чем я успел что-нибудь сказать, она выпрямилась и потерла пальцем морщинку на переносице.
— Высадите меня здесь, пожалуйста, — попросила она. — Я хочу взять такси.
— Вы не хотите, чтобы я довез вас до дому?
— Нет, спасибо, лучше я возьму такси.
Я остановил машину и вышел. По другую сторону Хегдехеугсвайен стояли пять свободных такси.
— Спокойной ночи, Лиза, — сказал я. — Спасибо за поездку. Надеюсь, мы еще встретимся.
Она стояла неподвижно, глядя на меня в упор. Спокойные серые глаза оказывали на меня удивительное действие. Мне было жаль, что не я тот учитель, в которого она была влюблена, когда училась в пятом классе.
— Я надеюсь, мы еще встретимся, — повторил я.
— Безусловно, — сказала она. — Ведь я выхожу замуж за Свена.
Я поехал прямо домой. Клюшки я, как всегда, оставил на заднем сиденье машины.
Настроение у меня было скверное. Я посмотрел на часы — прошло уже полчаса, я заказал такси по телефону, попросив, чтобы машина ждала Свена на стоянке перед гольф-клубом.
Мне было над чем подумать. Свен хотел поговорить со мной, что-то его беспокоило, но выжал я из него только одно: кто-то должен защитить Карен. Что за дичь? Что Свен имеет в виду? А тут еще Лиза, сероглазая Лиза с «серьезной» морщинкой над переносицей, Лиза, от которой пахнет легкими сухими духами, напоминающими запах гвоздики на солнце, выходит за Свена замуж.
За Свена с его вишневым «ягуаром», с перстнем на мизинце и постоянным столиком в ресторане «Бристоль». И все-таки вкус у Свена отменный. Я это знал всегда.
Я приготовил для себя порцию мартини. Приготовил на американский манер, ополоснув пустую бутылку из-под вермута стаканом джина. Выпив залпом напиток, я лег в постель и сразу же уснул.
Но странно: последнее, о чем я подумал, были не серые глаза Лизы, а желтый трамвайный билетик, выпавший у Свена из кармана на зеленую траву холма между седьмой и восьмой лунками трассы для гольфа.
Будильник зазвонил в начале седьмого — я сразу вскочил. В голове у меня была одна-единственная мысль: трасса для гольфа.
