— Ну ты и зануда, Безруков, — поморщилась Вика. — Накорми меня хотя бы, я теперь постоянно голодная из-за этого паразита.
Внутри неприятно царапнуло ее отношение к моему ребенку.
— Смотрю, ты совсем не рада беременности?
— Чему тут радоваться? Ни выпить, ни покурить, ни в клубе оттянуться. Фигура поплыла, эта тошнота по утрам…
— Тогда зачем ты его оставила? — аккуратно подвел я к интересующему меня вопросу. — Вроде я не отказывался жениться и без залёта.
— Но и не торопился, Марк. А у меня молодость проходит, подруги уже в открытую ржут, что я в девках засиделась…
— Не заливай, — одернул её. — Когда бы тебя волновало чье-то мнение…
— Ладно, оставим светские разговоры. Умираю от голода и любопытства, зачем ты меня звал?
Я дождался, когда официант расставит заказанные блюда, и только потом обратился к набросившейся на еду невесте.
— Я хочу знать дословно твой разговор с Ташей.
— С кем? — нахмурилась Вика.
— С моей девушкой. На помолвке друга.
— Я твоя девушка, — зло отчеканила невеста. — Нечего было приводить свою потаскушку в приличное общество.
С раздражением я грохнул ладонью об стол.
— Давай я сам буду решать с кем и куда мне приходить, — угрожающе процедил я. — Что ты ей сказала?
— Только очевидное.
— Что?
— Что скоро свадьба и ты станешь счастливым папочкой.
Стерва!
Но почему Таша не задала ни одного вопроса?
Хотя что бы она спросила: Марк, а какого числа ты женишься? Я буду подружкой жениха?
Смешно.
— А она?
— Что она? Выбежала из кафе как ошпаренная… Марк? Ты куда? Обедать не будешь?
«Будь счастлив». «Будь счастлив».
«Сказала, что скоро свадьба»… «Ты будешь счастливым папочкой»…
«Я очень-очень хочу ребеночка, но у нас с Витей не получалось». «Если я не смогу родить, я обязательно удочерю и усыновлю ребятишек из интерната».
«Скоро свадьба и ты станешь счастливым папочкой».
«Будь счастлив».
Но почему Витя?!
Но он внезапно сам объявился, потребовав долю в компании.
Я бы сразу послал нахрен, но мне жизненно важно было увидеть Ташу, посмотреть ей в глаза, спросить — почему?
— Никаких встреч! И я хочу десять процентов, или вы серьёзно влипните.
— Неужели? — усмехнулся я.
В моем положении влипнуть серьезнее уже невозможно.
— Да-да. Вы шутите, а потом отстегнете мне половину своего бизнеса за милую душу.
Я потерял терпение и доброту. Жадность Виталия просто перекрывала все возможные границы.
— Я предлагаю вам, Виталий Алексеевич, уйти в отставку с должности исполнительного директора.
Недолгая заминка в разговоре и язвительный тон:
— А за здоровье Натальи вы больше не беспокоитесь?
По сердцу словно провели лезвием. Я почувствовал обжигающую боль, зная, что вряд ли буду готов причинить вред Таше, пусть даже предавшей меня и выбравшей этого жадного хрена.
— Откуда я знаю, что с ней сейчас все в порядке? Я хочу ее увидеть.
— Нет. Долю вы мне еще по старым делам задолжали. За «увидеть» — хочу еще пятнадцать.
Я стиснул челюсть так, что заскрежетали зубы:
— Десять. Но после того, как поговорю с ней. Хотя бы по телефону.
— Я подумаю, — пообещал собеседник и отключился.
Что вообще творится? Если бы ко мне вернулась жена, за развод которой я должен был получить семь процентов, разве не выгнал бы я ее в шею? Не развелся, чтобы получить эту долю?
Но Виталий этого не сделал. Более того, шантажирует и разводит меня на больший процент. И ведь я ведусь. Только Таша знает, какая она для меня слабость… Только она могла надоумить мужа тянуть с меня больше, шантажируя побоями.
Логически все сходилось, но внутренности скручивались от боли и неприятия. Таша не такая, она не стала бы использовать меня в корыстных целях.
Или стала?..
Я должен был с ней поговорить, прежде чем окончательно вычеркнуть ее из сердца — должен услышать её сам. Только все разговоры с Виталием сводились к крикам и угрозам. Я боялся давить, а он как чувствовал и напирал, шантажировал.
— Десять, когда поговорю с ней.
— Что ты пристал: поговорю-поговорю… Не хочет она с тобой говорить! Ты чуть не разрушил нашу семью, чуть не лишил счастья меня и её! О чем тебе с ней говорить?
— Виталий, я могу послать тебя нахер. Меня не волнует, как вы там с женой улаживаете свои дела. Но раз ты так цепляешься за долю, значит, есть причина? Где-то ты мне врешь, и я хочу поговорить с Ташей, чтобы понять.
— Просто ты мне должен. Я не хочу сидеть на кресле директора и трястись за свою должность.
— Десять процентов не гарантируют тебе должность.
В ответ раздался подленький смешок.
— А ты прав, прав. Хочешь поговорить — дашь двадцать пять. Это всё дешевле будет.
— Кому будет дешевле?
— Тебе.
Я бросил трубку и игнорировал звонки Виталия, переходя на управление компанией через почтовый сообщения или через секретаршу.
Если бы Наташе что-то угрожало, она вполне могла бы сообщить мне об этом. Пусть не из дома, так позвонила бы из интерната. Вряд ли она стала сидеть дома, скорее всего вернулась на работу, к своим детишкам.
Но я недолго размышлял о проблемах Наташи, когда меня скрутили собственные.
— Марк Витальевич, банк отзывает у нас инвестиционный кредит…
В дверях стояла мой главный бухгалтер, потрясая распечатанным конвертом с логотипом банка партнера.
— Что? — я не мог поверить, мне казалось, мы с Сергеем обо всем договорились.
Она пожала плечами:
— Может, ошибка какая?
Я жестом попросил передать мне письмо, в котором действительно было официальное уведомление о приостановлении инвестиционного кредитования и срочном возвращении уже использованной суммы.
Дочитал до ссылки на основание и выругался. Банк вменял мне нецелевое использование инвестиционных средств. Якобы на одной из своих баз я тратил деньги не на возведение торговых комплексов и расширение складских помещений, а на дорожные работы.
Всё как назло снова и снова сводилось к Виталию. Только там у меня был проект по прямой дороге в логистический центр с объездной дороги. Но на нее были выделены другие средства, не кредитные.
