– Я знаю. Чувствую его запах. К тому же твое лицо еще несколько часов назад тебя выдало. Есть разница между намеком и сигнализацией банка Англии. Твое лицо как сирена. Мне жаль, дитя мое, но ты полетишь на этом самолете.
– Я не могу! Просто не могу.
– Я понимаю, – очень мягко сказал исследователь. – Но ты должна.
– Мне здесь лучше. Дома я порой желаю людям смерти. Исследователь молча кивнул.
– Вы не понимаете! – воскликнула Кон. – Я желаю этого всем сердцем. Порой у меня даже кружится голова.
Исследователь снова кивнул:
– Такое случается с нашими сердцами, Кон. Они злятся. Не паникуй из-за этого. Ты избавишься от этих желаний.
– Откуда вы знаете?
– С десяти до шестнадцати лет я желал смерти половине своих одноклассников и большинству учителей, но все они, к моей досаде, остались живы. С ними не случилось ничего плохого. Впрочем, один потом переехал в Бельгию. Но на этом все.
– Но я должна остаться здесь! – Кон зарделась. – Здесь все гораздо проще.
– Я понимаю. Но ведь из вас четверых тебе это место меньше всех нравилось?
– Я передумала! – Она краснела все сильнее – покраснели ее уши, шея, лоб. – Теперь я его обожаю. Я никогда и ничего так не любила! Дома мне все время говорят сидеть ровно и ничего не трогать. Все накрывают покрывалами, чтобы я ничего не запачкала. Некоторые покрывала тоже накрывают покрывалами! От меня все время требуют быть такой, какой я быть не могу.
– Да. Я знаю, каково это, – кивнул исследователь.
– Но здесь я могу кричать, когда захочу. Никто не остановит меня, если я захочу есть руками или залезть на дерево. Я могу спать где угодно и даже бегать! – После этого она смутилась, словно признаваясь в страшном грехе.
Исследователь с трудом сдержал улыбку.
– Все это можно делать и не в джунглях, – сказал он. – Дело здесь в тебе, а не в лесу. Будь внимательна к миру, как была внимательна здесь. Он покажется тебе совсем иным. Внимание и любовь так близки, что почти неотличимы друг от друга.
– Прошу вас, – прошептала Кон.
Исследователь вздохнул:
– Ты должна отправиться домой, потому что я не хочу, чтобы люди отправились искать тебя и нашли здесь. Я никому не могу позволить отыскать это место…
Он присел, чтобы заглянуть Кон в глаза.
– Но не забывай – это первое, но не последнее твое приключение. Тебе будет непросто. Тебе придется быть честной и бороться с желанием поддаться своим страхам. Не давай гневу взять верх. Ты не из тех, кому все дается легко. Знаешь, что такое львиное сердце?
– Нет, – пробормотала Кон, часто моргая.
– Люди называют так смелых людей. Они действительно отважны, но их сердца могут ранить. И это ты. Кон Львиное Сердце.
Фред вышел из-за дерева и громко кашлянул. Кон обернулась. Казалось, от стыда она готова провалиться сквозь землю.
– Я думала, ты ушел, – сказала она. – А ты все подслушал.
Она пошла прочь.
Фред побежал за ней. Он не знал, как она отнесется к его предложению. Кон вполне могла заехать ему локтем по лицу.
– Кон, – сказал он, – где ты проведешь каникулы?
– Я живу с бабушкой. И ты это знаешь, – сердито буркнула она, а затем, помолчав, добавила: – А что?
– Просто у нас есть пустая спальня, – пояснил Фред. – И отец всегда говорит, чтобы я приглашал друзей.
– Друзей? – переспросила Кон, снова краснея до кончиков ушей.
– Конечно, – ответил Фред. – Мы ведь друзья.
Полет домой
Лайла разбудила Фреда на рассвете. В синевато-сером свете ее лицо казалось совсем осунувшимся. Она напоминала скорее восьмидесятилетнюю старуху, чем девочку двенадцати лет.
– Фред, ты должен его довезти, – сказала она, взяла его за руку и крепко сжала ее, чтобы удостовериться, что он внимательно слушает. – У тебя нет выбора.
Фред чувствовал тепло, которое исходило от ее кожи. Это было тепло надежды, отчаяния и любви.
– Я знаю, – ответил он.
Он едва успел умыться, как исследователь позвал их:
– Давайте, поторапливайтесь! – Он стоял посреди каменного города в лучах солнца. Чешуйчатое кольцо поблескивало у него на пальце. – Пора.
Они столпились у самолета, как тогда, на аэродроме. Фреду казалось, что с того дня прошли годы. Они выглядели гораздо неряшливее – их одежда обгорела, изорвалась, перепачкалась и провоняла рыбой, лица и руки у них были исцарапаны и искусаны комарами. Они были немного стройнее, немного крепче, немного сильнее.
Дрожащими руками Лайла сняла с себя Баку и посадила на шею исследователю:
– Из него получится шарф получше, чем из обезьян. – Глаза у нее блестели, но она не проронила ни слезинки. – Вы присмотрите за ним?
– Что? – удивился исследователь. – Конечно нет.
– Прошу вас! Он еще слишком маленький и один не справится… Ему нужно…
– Я ему не нужен. Ему нужна ты. Он твой. Ты спасла его, ты его кормила. Он нужен тебе.
– Но мои родители…
– Твои родители поймут. Они увидят, что ты не могла поступить иначе. – Он посадил Баку чуть пониже ее плеча, словно награждая ее орденом. – Ему место с тобой…
Исследователь поднял Макса и положил его на заднее сиденье:
– Удобно?
Глаза Макса были закрыты, он едва дышал. Его пальцы стали опухать.
– Скоро тебя вылечат, маленькое недоразумение. – Он коснулся головы Макса и повернулся к Лайле: – Он, конечно, любит покричать, но я рад, что мы познакомились. Очень рад.
– Он вас любил, – сказала Лайла и поправилась: – Точнее, любит.
Исследователь сглотнул и кивнул. Он подставил руки и помог Лайле забраться в самолет. Она устроилась на заднем сиденье, положив голову Макса на колени.
– Послушайте, – сказал исследователь, смотря на раскрасневшегося Макса. – Когда вернетесь домой, расскажите, какой большой и какой зеленый этот мир. Расскажите, что красоту этого мира нужно беречь. Людям нужно напоминать об этом. Считая мир маленьким и скучным, человек и сам становится таким. Но мир огромен и прекрасен. А сами вы не забывайте, что здесь вы были отважными даже во сне. Не забывайте рисковать. Смелость всегда поощряется.
Кон сглотнула.
– Но я боюсь, – прошептала она.
Исследователь кивнул – спокойно и рассудительно:
– Тебе есть чего бояться. Но все равно будь смелой.
Он протянул руку Кон. Она приняла ее, как королева, и забралась в самолет, устроившись рядом с Лайлой на заднем сиденье. Макса они уложили себе на колени.
