Сердце Марии-Селесты дрогнуло. Конечно, она оставляет сестру в печали и в очень трудном положении.
Теперь, когда поезд набирал скорость, она поглядела на профессора, сидящего на противоположном сиденье. Старик снял свой черный цилиндр, достал платок и с облегчением вытер пот со лба.
Заза догадалась, что он пребывал в таком же напряжении, как и она сама. Самым трудным оказалось для нее подобрать себе подходящий наряд, чтобы ее не узнали, когда она будет выходить из дворца и добираться до вокзала.
Она надела самое дешевое из своих платьев, а поверх легкую летнюю накидку. Девушка убрала все украшения со своей соломенной шляпки, оставив только узкую голубую ленточку, которую могла позволить себе любая мещанка, выходя на улицу столицы Мелхаузена.
Глубокой ночью она закончила паковать свои вещи в старенький саквояж, который Мария-Селеста обнаружила в кладовой возле классной комнаты. Он был потертый и пыльный и совсем не походил на элегантный багаж, с которым обычно путешествовали члены герцогской семьи.
Заза подумала, что этот саквояж, вероятно, оставила за ненадобностью одна из ее прежних гувернанток. К счастью, на дворе было тепло, и она набила саквояж только летними вещами.
Несколько раз она прикидывала его вес и убедилась с облегчением, что сможет сама донести его до вокзала. Так как поезд отправлялся очень рано, была надежда, что она встретит по дороге не так много слуг.
В эти утренние часы лишь прислуга самого низкого ранга принималась за работу, и вряд ли кто-то из них решится задавать ей какие-либо вопросы, когда она будет проходить по коридорам по черной лестнице к заднему выходу из дворца.
Закончив собирать вещи, Заза прилегла, но сон не шел к ней. Она перебирала в памяти события прошедшего дня и радовалась, что все пока так удачно складывается.
В половине шестого утра девушка была уже на ногах.
Слуги, которых она повстречала, даже не взглянули на нее, занятые своей монотонной работой. Пробравшись через черный ход на задний двор, на котором она раньше никогда не была, Заза удивилась количеству пустых ящиков, бутылей и прочего хлама, загромождающего его.
Ей бросилось в глаза разительное различие между дворцовыми службами и роскошным фасадом и лестницей парадного подъезда.
Через двор вела узкая мощеная дорожка, выходящая к калитке, которую, вероятно, использовали только торговцы, доставлявшие во дворец провизию и вина.
Возле калитки стояли два стражника, но они были так заняты беседой друг с другом, что даже не взглянули на выходящую девушку.
Оказавшись на улице, Заза, к сожалению своему, убедилась, что переоценила собственные силы. Саквояж был не таким уж легковесным, и у нее скоро заболела натруженная рука.
Если она будет часто останавливаться, то опоздает на поезд и все ее предприятие лопнет. Тогда над ее несчастной головой разразится настоящая гроза.
К счастью, она заметила неподалеку проезжающую пролетку. Кучер явно оглядывался в поисках ранних пассажиров. Она махнула ему рукой. Экипаж подъехал, и кучер тотчас же ее спросил:
— Куда вам надо, мадемуазель? Я работал всю ночь и сейчас отправляюсь домой.
— Пожалуйста, отвезите меня на вокзал, — попросила Заза.
Она подумала, что он сейчас откажет ей, и поэтому добавила жалобно:
— Мне надо успеть к поезду, а если я опоздаю, у меня будут большие неприятности.
— Ладно, залезайте, — произнес суровый возница. — Только поживей.
Он даже не попытался помочь ей с ее багажом, и Заза про себя усмехнулась. Как это обращение разительно отличалось от того, к чему она привыкла.
Однако, когда усталая лошадка, подстегнутая кучером, мелкой рысцой стала увозить ее от дворца, сердце девушки радостно заколотилось.
Приключение ее началось вполне удачно! Вряд Я'«переполох во дворце разразится раньше чем через несколько часов. Будет, конечно, крик и шум, но она уже окажется далеко.
К своему облегчению, прибыв на вокзал, она увидела профессора, который ожидал ее, как они и договаривались, у главного входа.
Заза не очень-то верила, что он так радуется встрече со своей ученицей. Вполне возможно, что он содрогается при мысли о том, какое преступление они совершают. Однако он ничего не сказал ей, да и времени на разговоры уже не оставалось.
Профессор расплатился с возницей, взял ее саквояж, и они направились к кассам. Заза подождала, пока он покупал билеты, а потом они вместе прошли на платформу.
Девушка старалась не поднимать голову, чтобы кто-то ненароком не узнал ее, хотя, конечно, ранние пассажиры парижского поезда вряд ли могли подумать, что принцесса Мелхаузена находится здесь, на железнодорожном вокзале, в сопровождении пожилого джентльмена странного вида.
Последние минуты перед тем, как поезд медленно подъехал к платформе, были самыми трудными для Заза.
Конечно, не было расстелено красных ковров, вокруг нее не суетились слуги и отцовские адъютанты, никто не подсаживал ее на ступеньки вагона, не предлагал освежительных напитков, а придворная дама не помогала ей снять с себя накидку.
С ней был только профессор, который с первого же мгновения, как занял место в вагоне, погрузился в чтение утренних газет.
Но в душе у Заза все ликовало:» Я сделала это! Я сбежала! Я отправляюсь в Париж!«
Ей хотелось прокричать это громко-громко, но она, естественно, держала рот на замке.
Глава 2
Дорога до Парижа должна была занимать пять часов, и Заза решила поглядеть сквозь стеклянные двери купе, кто ее спутники.
К ее удивлению, другие пассажиры тотчас же начали распаковывать корзинки и пакеты со съестными припасами, и принцессу поразила мысль — ведь она не захватила с собой никакой провизии в это путешествие. Конечно, профессор, чей ум был занят всегда размышлениями о философских материях, не позаботился о такой низменной субстанции, как пища, и Заза с сожалением подумала, как она была нерасчетлива.
Во время последнего ужина во дворце она от волнения не смогла проглотить ни кусочка, а теперь воображение ее будоражила картина, как ее сестренка лежа в постели вдыхает аромат свежего горячего кофе и какие соблазнительные круассаны лежат у нее на подносе, принесенном горничной, не говоря уж о прочих соблазнительных закусках, разложенных по тарелочкам.
Шеф-повар дворца относился к девочкам с любовью и каждое утро готовил им какое-нибудь аппетитное блюдо.
Великий герцог Мелхаузена был одновременно поклонником и французской и немецкой кухни, считая, что таким образом он дипломатично примиряет две нации, проживающие в его крохотном государстве.
В результате за каждым обедом на стол подавалось неимоверное количество кушаний, приготовленных по французским и немецким рецептам, и девочки, как и их мать, широко раскрытыми глазами наблюдали за пиршеством придворной челяди. Эти люди поглощали самые изысканные яства в огромных количествах.
