— Я с трудом убеждаю себя, — продолжал Пьер Бувье, — что вы существуете в реальности, а не являетесь плодом моего воображения. В тот момент, когда я впервые увидел вас в окне вагона, вы показались мне неземным существом.
— Но я так… тревожилась за моего дядюшку…
— Я очень сочувствую ему. Но в то же время, если бы он не вывихнул лодыжку, то я бы не узнал, какое сказочное создание прячется в вагоне второго класса.
— Вы смущаете меня… Пожалуйста, не делайте этого, — взмолилась Заза.
Он долго пристально смотрел на нее, потом сказал:
— Удивительно, что мои скромные комплименты смущают вас. Разве они вам внове? Уверен, что вас постоянно осыпают гораздо более изысканными комплиментами.
С робкой улыбкой Заза отрицательно покачала головой. Разве мог он знать, что в своей жизни она выслушивала очень мало комплиментов? А если бы кто-то во дворце и осмелился произнести нечто подобное, то ее папочка тотчас бы вызвал пару рослых гвардейцев, чтобы вышвырнуть неосторожного храбреца из дворцовых покоев.
— Откуда вы приехали? — поинтересовался Пьер Бувье.
Заза не ожидала такого вопроса. Ей, конечно, надо было бы раньше обсудить все это с профессором. Теперь же она подумала, что нет смысла обманывать молодого человека. Ведь все равно друзья профессора знали, что он жил в Мелхаузене, и, разумеется, Пьеру Бувье не придет в голову как-то связывать племянницу учителя музыки с семейством правящего там монарха.
— Мой дядя живет в Мелхаузене, — сказала она.
— В Дорне?
— Да.
Заза подумала, что лучше перевести разговор побыстрее на другую тему.
— Мой дядя был когда-то знаменитым музыкантом. Он выступал в Париже и во всех крупных европейских столицах.
Пьер Бувье сразу же заинтересовался.
— Вы хотите сказать, что ваш дядя тот самый Франсуа Дюмон?
— Да.
— Тогда, конечно, я слышал его имя, хотя мне не посчастливилось присутствовать на его концертах.
— Он везде пользовался огромным успехом, — продолжала Заза восхвалять своего мнимого дядюшку. — Но больше всего в жизни он любил путешествовать и поэтому странствовал по миру, не столько занимаясь музыкой, сколько знакомясь с разными странами и интересными людьми. У него везде есть друзья, которые увлекаются музыкой и поэзией, — а это именно те вещи, которые составляют для него смысл жизни.
— Символизм включает в себя не только поэзию.
— Я знаю, что он распространился и на прозу, — кивнула Заза. — Мой дядюшка отдал дань прозе и написал даже две книги.
— Я должен их прочитать!
— Думаю, что они давно не переиздавались и их трудно будет найти.
— Ну вы-то можете дать мне их прочесть?
— С превеликим удовольствием, но у меня с собой их нет.
— Но вы хотя бы могли пересказать мне их содержание, чтобы я мог с полным правом высказать свое восхищение интеллектом вашего дяди.
— Но я считаю, что вам прежде надо было бы познакомиться с ним поближе. Ведь нельзя судить об интеллекте человека только на основании поверхностного знакомства с ним и его трудами, — с упреком заметила Заза.
— Я уверен, что он самый замечательный человек на свете, хотя бы только потому, что обладает столь очаровательной племянницей, — галантно вышел из положения молодой человек.
Этой фразой он поверг Заза в величайшее смущение. Она робко возразила:
— Вам не следует так говорить. Это против правил приличия.
— Правил приличия? — переспросил Пьер Бувье, в удивлении вскинув брови. — Какие могут быть правила приличия между символистами? А ведь мы принадлежим к их кругу, не правда ли? Символисты против всяких условностей и стереотипов. Они открыто выражают то, что думают и чувствуют. И я поступаю именно так.
— Мне кажется, что я должна остановить вас.
— Вы недовольны, что я говорю вам правду?
— Не то чтобы недовольна… но… вы смущаете меня немного, — призналась Заза.
— Я это чувствую. Но как раз ваше смущение мне и нравится в вас больше всего.
Он сделал многозначительную паузу и продолжил, как бы говоря самому себе:
— Я уже давно забыл, что женщины могут краснеть, смущаться и воспринимать мир с наивной верой, что он неиспорчен, что в нем нет уродства, подлости и прочего зла. То, как он это сказал, несколько удивило Заза.
— Наверное у вас в прошлом были какие-то неприятные моменты.
— Может быть, вы и правы, — сказал он резко. — Но я не хотел бы об этом сейчас говорить. Я испытываю только одно желание — говорить и говорить о вас.
Заза никак не могла найти способа прервать поток его комплиментов. Но, к счастью, на столе появились заказанные ими омлеты. Они выглядели так аппетитно, а она была так голодна, что тут же, как истинная символистка, презрев все условности, накинулась на еду.
— Вероятно, вы взяли недостаточно провизии в дорогу, ведь от Дорна до Парижа порядочное расстояние, — улыбнулся Пьер, видя с какой жадностью Заза поглощает омлет.
— К сожалению, мы не запаслись ничем. Но мой дядюшка кое-что покупал на станции.
— То-то я вижу, что вы проголодались. — Пьер Бувье укоризненно покачал головой. — Несомненно, вам нужен человек, который бы заботился о вас и о профессоре тоже.
Тон Пьера был таким заботливым, что Заза подумала, как же им повезло, что он оказался поблизости. Но свою мысль она не высказала вслух, а он между тем продолжал:
— Я так понял, что вы раньше не были в Париже. Хочу вас предупредить, что вам не следует ни при каких обстоятельствах ходить по городу одной.
Она растерянно поглядела на него.
— Но ведь дядя вряд ли сможет в ближайшее время сопровождать меня, — Тогда вам придется сидеть взаперти в отеле. Если, конечно, вы не разрешите мне заменить вашего дядюшку в качестве провожатого.
— Это очень любезно с вашей стороны, но, вероятно… у вас найдутся более важные дела.
— Для меня нет более важного дела и нет более приятной задачи, чем показать вам Париж.
— Это было бы замечательно! — воскликнула она, но тут же осеклась. — Но, может быть, это будет неприлично?
— Неприлично? — переспросил молодой человек. В голосе его сквозило неподдельное изумление.
Тут она осознала, что не является больше принцессой Марией-Селестой, которая должна придерживаться строгого этикета. Ведь теперь она простая девушка, мадемуазель Дюмон, и если ее дядя на некоторое время прикован к постели, то почему она не может согласиться на любезное приглашение молодого человека? Ведь своим отказом она могла неосторожно выдать себя.
Поэтому Заза поспешила объясниться:
