История выглядела диковато, но чем черт не шутит. Интересно, подумала Арина, почему Карасику про это никто ничего не сказал? И мать ни словечка не обронила. Оно, конечно, такие вещи вспоминать неприятно, и, как там Лика сумничала — надо жить дальше? Но ни словечком не обмолвиться даже после убийства? Если похищения на самом деле не было, то где Николь была все это время? Да и история про подвал не так уж неправдоподобна. В деле, однако ж, о том ни слова. Очень странно. Прямой же смысл: тот, кто когда-то держал в плену одну из сестер, теперь озлобился настолько, что решил убить.
Напоследок Арина уточнила:
— Лика, а придурок с фотоаппаратом, про которого ты говорила, он до исчезновения Николь появлялся или после?
Девушка нахмурилась, соображая:
— По-моему, до… Да, точно раньше… — она неожиданно замолкла. Надолго, чуть не на целую минуту. — А вы думаете… это он?
* * *
Лика никогда не мечтала быть актрисой или какой-нибудь еще «звездой», не мечтала блистать на телеэкране или страницах таблоидов. Все-таки она была девочка умненькая и отчетливо понимала: хоть миллионы и миллионы вложи в то, что именуется смешным словечком «раскрутка», ничего не выйдет, если ты сама не станешь прикладывать к своей карьере усилия. И чем более блестяща желаемая карьера, тем больше усилий придется прикладывать. Никакой свободы.
Возьмем самый простой пример: девочке хочется стать популярной певицей. Очень популярной: чтоб приглашали в самые крутые концерты, чтоб зазывали на самые престижные шоу, чтоб ролики транслировались из каждого утюга. Ну и толпы фанатов, разумеется. Да, если заплатить очень много денег очень правильным людям, поп-звезду можно сделать из самой безголосой и неуклюжей девицы. И в «кремлевские» концерты пустят, и на ток-шоу приглашать станут, и множащиеся день ото дня толпы фанатов будут выпрашивать автографы и с трепетом ожидать каждого нового клипа или там диска.
Но, позвольте, сами-то клипы и диски откуда возьмутся? Звукорежиссеры и прочие операторы и монтажники — они, конечно, маги и кудесники, способные собрать более-менее годный звук и эффектную картинку из самого неудачного материала. По кадру. по нотке собрать… Из чего? Из сотни в целом совершенно невнятных дублей. Во-от! Значит, надо часами и неделями торчать в студиях, терпеть издевательства гримеров, хореографов, диетологов, режиссеров и бог знает кого еще. Их же всех слушаться придется. Сделай так, нет, вот эдак, нет, не то, повтори еще раз, опять пирожные трескала? Марш на тренажер… Господи! А жить-то когда? эти самые «престижные» концерты — это ж и вовсе ужас! Представить страшно, сколько сил и времени надо убивать на бесчисленные репетиции. А после еще скакать по сцене — и не морщиться от слепящих прожекторов, попадать мимикой в «фанеру», собранную кудесниками-звукорежиссерами, сноровисто управляться с микрофоном, подтанцовкой, собственным костюмом и корчить соответствующие рожи — на потеху ревущим от восторга фанатам. А гады-журналисты со своими камерами? Они же не покрасивее кадр выбирают, а поэффектнее, стараясь поймать «пикантный» момент — когда у звезды морда перекосилась или «жирная» складка под костюмом обозначилась. А уж если у звезды лифчик расстегнется — тут для этих господ настает прямо праздник.
И на фига все это, спрашивается?
У тех звезд, что не на сцене, а еще где-нибудь, у них все еще смешнее — славы поменьше, зато проблем примерно столько же. Будь ты хоть кто — модный писатель, балерина, саксофонист или, боже упаси, художник. Типа Соньки Бриар, которую почему-то все на руках носят… носили то есть.
Сонька, если по-честному, Лику раздражала. Вот сестрица-то у нее еще ничего, хоть и нервная, и даже, пожалуй, злая. Будешь тут злой, когда тебя непрерывно в клетку загнать стараются. Соньку вон и загонять не надо было, ей в этой самой клетке очень распрекрасно жилось. Зануда, и ничего больше! И смотрела всегда так, словно знает что-то такое-эдакое, ни для кого больше не доступное. Х-художница! Вот все с ней носятся, а ведь картинки-то — тьфу! Лакированные открыточки. Но Сонька, как это называется, попала в струю — и вот вам и охи, и ахи, и восторги, и интервью, и толпы фанатов. И как — сладко ей от этого? Да ни фига! Уткнется в блокнотик свой и рисует без остановки — а вокруг хоть обаплодируйся. А чего рисует-то? Тьфу! Сальвадор Дали урюпинского разлива пополам с этим, как его… который валькирий в кожаной сбруе рисовал… Валеджо, вот как! Ну и немножко розовых пони для полной мимимишности.
Сама Лика предпочитала художников более классических — импрессионистов там или даже передвижников. Да хоть примитивистов на худой конец. Уж конечно, ей в голову бы не пришло любоваться Сонькиными картинами. Нет, она умела сделать понимающее лицо возле всяких там — ну тех, что на слуху, тех, кем в нынешнем сезоне принято восхищаться. Кто делает инсталляции с унитазными цепями и тому подобным хламом. Вполне можно повздыхать: о да, концептуально. И какая разница, нравится тебе или нет.
Потому что посетить модную выставку — это ж совсем про другое. Про покрасоваться новым нарядом от самого популярного в нынешнем сезоне модельера, а быть может, и поулыбаться в телекамеру — в качестве подруги виновницы торжества.
Вообще быть «подругой» кого-нибудь из звезд — очень удобно. Самим-то звездам, как ни крути, пахать и пахать приходится. А к тебе, к подруге, журналисты лезут просто потому что ты как бы рядом, как бы есть возможность некоего «нового ракурса». Черт их знает, что такое эти «новые ракурсы». Вот зачем журналистам знать, что «звезда» в возрасте пятнадцати лет обожала клубничное мороженое? А еще лучше — клубничную «Маргариту» или даже «клубничку» поострее. Впрочем, и мороженого бывает довольно. Журналисты почему-то полагают, что подобные детали «обогащают», «оживляют» и «углубляют» портрет звезды. А, нет, не портрет — образ. Типа звезда — тоже человек, и мороженое кушает, и даже, о ужас, комнатку с унитазом посещает. Вот и гоняются со своими микрофонами за шоферами, домработницами и прочим «звездным» окружением. Ну и за друзьями-подругами, само собой.
Нет, правда, очень удобно. Звезды, равно как их обслуга, работают, а ты только сливки снимаешь, получая свою порцию внимания прессы только за то, что ты в курсе какое именно мороженое предпочитала звезда в нежной юности, какие словечки употребляет в частной жизни и все такое.
После выставки, на открытии которой убили Соньку, Лика раздала уже десятка три интервью и получила приглашения в полдюжины ток-шоу. Просто потому что потому. Мало того, что присутствовала на месте «ужасной трагедии», так еще и подруга. Ну еще и потому что симпатичная. Это Лике когда-то знакомый помреж или кто-то в этом роде объяснил: присутствие в студии симпатичных девушек обязательно. Даже если само шоу выйдет скучноватым, чтоб было на кого камеру перевести, чтоб зритель мог полюбоваться. А если симпатичная девушка еще и способна пару слов связать — вообще прекрасно.
Лика, безусловно, была способна. И быть отрадой глазу, и перед камерой естественно держаться, и сказать что-нибудь неглупое — запросто. Чтоб звучало интересно, и смотреть чтоб приятно было. И вовсе не обязательно говорить то, что ты на самом деле думаешь. Даже наоборот: что думаешь, лучше держать при себе. Она сама была абсолютно уверена, что убили именно Соньку — но разве хоть раз позволила себе обмолвиться чем-то в этом духе? Что она, идиотка, что ли?
