— Нет-нет, — решительно перебила ее несколько оживившаяся женщина. — Когда мы выходили, я еще ничего не заметила. Мы торопились, понимаете? Джиннечка уже прямо подпрыгивала, а она так ужасно расстраивается, если вдруг не утерпит, бедняжка. И ветеринары говорят, что это вредно.
— Значит, ни возвращаясь с работы, ни выходя на прогулку, вы ничего не заметили. Только когда домой пошли, так?
— Точно. Джиннечка свои дела сделала, вы не думайте, я за ней все в пакетик собрала, как положено, там же дети гуляют.
— Вы молодец, — ободряюще улыбнулась Арина. — Ничего необычного во время прогулки вашей не было?
— Бугай из первого подъезда волкодава своего вывел. Они обычно поздно гуляют, а тут только смеркаться начало и нате вам. Ну мы с Джиннечкой, конечно, сразу домой. Нет, я ничего, он приличный человек, и пес у него нормальный. Только здоровый, как слон. И… мальчик. А Джинни — девочка. И он, понимаете, лезет обнюхиваться. А она же маленькая, он ее одним чихом убить может. Не со зла даже, а так, играючи.
— И когда вы этого… волкодава увидели, сразу домой пошли?
— Ну да. Поднялись по лестнице… — Руслана Алексеевна вдруг запнулась. — Нет, я сперва свет включила! Точно! На первом этаже выключатель на все лампочки подъездные. Когда я на работу уходила, я включать не стала, зачем? Если я уже внизу, и скоро совсем светло будет.
— Погодите. А утром, перед работой, вы Джинни выгуливаете?
— А как же! А, поняла! Не горел свет. Мы с ней в темноте спускались. А когда обратно шли… даже и не знаю, почему я на выключатель-то не нажала. Не знаю, — она посмотрела на Арину довольно растерянно.
— Ничего, наверное, задумались о чем-то. И понятно, почему вы на соседскую дверь не обратили внимания. Темно же было. Да и торопились вы. Вы, кстати, где и кем работаете?
— В «Строймонтаже», диспетчером, раньше в другом филиале работала, а сейчас тут, почти у дома.
— Хорошо. Вы туда торопились, потому на соседскую дверь внимания не обратили.
— Ну… да. А вечером-то, когда я свет зажгла, поднимаемся мы и чувствую — не так что-то.
— Чувствуете? Вас что-то встревожило? Звук? Запах?
Руслана Алексеевна замотала головой, так что рыжие кудряшки запрыгали.
— Нет-нет. Дверь. Она же, как в сейфе, а тут… не то что приотворена… не знаю, как объяснить. Видно было, что не закрыта она.
— И вы зашли посмотреть, не случилось ли чего?
— Нет-нет, что вы. Сперва покричала с площадки, мол, Степаныч, у тебя дверь нараспашку. А там тихо. Тут уж я забеспокоилась. Думала, не вызвать ли милицию, но надо ж было сперва поглядеть? Может, не милицию надо было, а «скорую». Ну и вообще… Свою квартиру я открыла, Джиннечку на пол ссадила, она так забеспокоилась, присела и скулить начала… чуяла, наверное…
— И после этого вы зашли в соседскую квартиру?
— Ну да. Свою дверь, ясно, закрыла. А Джиннечка там так и скулила, бедненькая. Я еще позвала с площадки, а он не отзывается. Я дверь толкнула и… вошла.
— Вы не подумали, что там может быть кто-то… посторонний? Грабитель, к примеру?
— Грабитель бы услышал, как я зову, испугался бы и сбежал, — довольно решительно возразила Руслана Алексеевна. — А там тихо-тихо было. И темно. И в прихожей, и в комнате.
— Дверь в комнату открыта была?
— И в комнату, и в туалет, и на кухню, все закрыто было. Я вот никогда не закрываю, зачем они вообще, эти внутренние двери, правда? Нет, ну там в ванную, в туалет, понятно, а остальные зачем? Только мешают. Несешь, к примеру, блюдо с пельменями, и что, чем двери-то открывать?
— Значит, двери из прихожей были закрыты… И вы…
— Ну я опять покричала: «Егор Степаныч, все в порядке? Ты где?» А он не отвечает.
— Вы сразу в комнату заглянули?
— Нет, сперва на кухню. Думала, может, там он… ну, может, сердце прихватило или еще что.
— Хорошо. Вы зашли на кухню…
— Да не зашла я! Ну… может… на шажочек только…
Соседка опять как будто испугалась чего-то. Чего она, в самом-то деле, так трепещет? В конце концов, и полицию сама вызвала, и вчера беседовала вполне охотно. Ровно до тех пор, пока не зашла речь об официальных показаниях. Скорее всего, подумала Арина, обнаружением тела Руслана Алексеевна не ограничилась, наверняка все углы обнюхала, осмотрела.
Старый-то опер Шубин ее наверняка дальше входной двери не пускал, а ее любопытство грызло. Хотя казалось бы — ну зачем? Но стремление подглядеть в замочную скважину неистребимо: и не нужно вовсе, и даже вроде знаешь, что нехорошо это, но — хочется. И то сказать: каждый развлекается как умеет. И такие вот русланы алексеевны в том числе. Зато подобное любопытство бывает очень полезно, когда нужны свидетели. Но полученные в детстве наставления — подсматривать нехорошо — дают себя знать. А уж если при этом пугали «милиционер заберет», то и вовсе. И получается, что любопытство-то она удовлетворила, а теперь боится, что ей за это что-нибудь будет, например, что ее… арестуют. Или она боится, что придется протокол подписывать? Тоже вроде бы глупо… Или насмотрелась «правозащитных» передач, и теперь думает, что при расследовании нам главное — схватить первого, кто под руку попадется? Уж конечно, соседка в таком раскладе должна выглядеть главной подозреваемой. А что? Например, чтобы заполучить шубинскую квартиру. Кстати, надо бы выяснить, кому она отходит. Государству или наследники есть? Он, говорят, одинокий был, но мало ли…
— Чего-то необычного не заметили? — деловито, чтоб несколько успокоить нервную тетку, осведомилась Арина. — Что-то не на месте, например? Или что-то, чего не должно быть?
— Так я ж не знаю, чего там должно быть, чего не должно. Но беспорядка не было. Мужик ведь, когда один, по уши может грязью зарасти — и как будто так и надо. Некоторые прям как свиньи… а! — она раздраженно махнула рукой. — А у Егор Степаныча чистенько все, аккуратно. И не валяется ничего, только пробка в раковине.
— Пробка? Что за пробка? — Арина вспомнила, что действительно, в кухонной раковине валялась зеленая бутылочная пробка. Почему они не приняли ее всерьез? А почему, собственно, надо было? Отпечатков на гладком донце не было, на ребристом боку тем более. Пробка и пробка.
— Да обычная, пластиковая. Зеленая такая, от газировки, наверное. А так все чисто, аккуратно, и бутылок пустых не видать, и пол чистый, и раковина, и ванна.
— Вы и в ванную заглянули?
— Ну… — Руслана Алексеевна опять смутилась. — Еще до кухни. Одним глазком. Я же подумала…
— Вы подумали, что вашему соседу могло стать плохо с сердцем, это мы уже выяснили. И ясно, что произойти это могло где угодно, не вижу причин вам так оправдываться. В ванной ничего необычного не заметили?
— Да вроде ванная как ванная… — Руслана Алексеевна как будто даже слегка расстроилась, что не заметила в шубинской ванной ничего необычного.
