— А вам зачем? — взгляд Нины Геннадьевны опять стал подозрительным. — Дом его захапать надумали? Или сносить? Так живой еще мальчишка-то! Мало ли, что его третий день не видать, точно живой, я бы почуяла!
— Да бросьте, мамаша, — засмеялся Киреев. — Видите, что у меня в удостоверении написано? Уголовный розыск. А коллега моя — следователь. Какие нам дома сносить, что вы?! И очень хорошо, что сосед ваш живой, он нам очень нужен. Расспросить его надо.
— А родня его вам зачем?
— А как его еще искать?
— Ну это вам виднее, как искать. Вы же розыск. А родни, как Анюта померла, и не осталось никого. Отца у них не было, Софья Семеновна, бабка Юлькина, лет восемь, что ли, как умерла, да она и не жила с ними, у нее свой угол был, Аня потом вроде квартирантов туда пустила.
— Не знаете, где эта квартира? Ну бабкина?
— Дык откуда ж мне знать? Мне без надобности.
— Нина Геннадьевна! — Арина вдруг сообразила, чего не хватает в рассказе соседки. — Вы сказали «отца у них не было».
— Ну да. Анюта просто родила.
— Вы сказали «у них», — повторила Арина. — То есть Юлий у матери был не единственный?
— Это вы про Славку, что ли? Так ее еще когда в интернат сдали! Лет пятнадцать тому.
— Мы ничего не знаем про Славку. Это кто?
— Сестра Юлькина. Дебилка.
— Дебилка.
— Ну я не знаю, чего там точно, но такая была, знаете… Говорить почти ничего не говорила, больше мычала. Никакая, в общем. А иногда, как найдет на нее — лютый зверь! Все ломала, рычала, кидалась. Мы ж давно Анюте советовали, чтоб в интернат ее пристроила. Для таких же есть специальные заведения? А то долго ли до беды? Ее ж привязывать приходилось, и то я боялась, что она вырвется. То ничего, ничего, мычит, в земле ковыряется, камешки раскладывает, а то вдруг вскинется — ну чисто бешеный пес. Анюте-то, ясное дело, не хотелось ее никуда сдавать, как ни крути, а свое дитя. Да только вдруг бы она ночью всех в доме поубивала? Вот Анюта ее и сдала, куда положено. Нет, и не спрашивайте, не знаю, куда, сами ищите, коли вам надо.
— Найдем, если понадобится. А Юлий чем сейчас занимается? Учится. работает?
— В институте он, в музыкальном. Мать едва похоронили, а у него экзамены! Такой хороший мальчик, тихий, вежливый, за что ему это? Каждый день здоровался, а тут нету его и нету.
— Вы не знаете, куда он мог уехать?
— Ума не приложу. Раньше-то студентов на картошку отправляли, но не музыкантов же!
Похоже, подумала Арина, про свой абитуриенский провал хороший мальчик соседке не рассказал, она явно считает его студентом. Да и то сказать, не та тема, чтоб с кем попало делиться. Ладно, просвещать эту Нину Геннадьевну мы не станем.
— Нет-нет, никаких «на картошку», — торопливо подтвердила Арина. — К сожалению. Может, у друзей он?
— Да нет у него вроде таких, чтоб на несколько дней… Вот не знаю и не знаю. В бабкину квартиру разве что. Но там вроде жильцы. Некуда ему деться. Вы ту женщину найдите, с которой он ушел, она-то наверняка знает, — заявила вдруг Нина Геннадьевна.
— Женщину? Что за женщина?
— Да кто ж ее знает! Сама не видела, врать не стану. А только заходила к нему женщина какая-то. Вечером. Третьего дня, кажись. Или раньше? Вот не скажу точно. Дни-то все одинаковые. Но вроде он после того и пропал.
— Так что за женщина? Кто ее видел?
— Да никто ее не видел! Говорю же, вечером заходила. Я только слышала. И, знаете… я ни в сон, ни в чох, ни в вороний грай не верую, в молодости как-то на кладбище ночевала, на спор, даже когда по Кашпировскому все с ума сходили, воду заряжали, я смеялась. А тут меня словно холодом опахнуло. Я даже думаю теперь, может, и есть что-то…
— Да что же?
— Голос-то был — точно ее!
— Чей?
— Так Анютин же! Анны Евгеньевны покойной! А после Пушок завыл! И Юльку я больше не видала! Найдите мальца, что-то с ним нехорошее стряслось!
— Если вы голос слышали, не запомнили, что та женщина говорила?
— Ну… слышно-то было не очень, отдельные слова… Пойдем, говорит, быстрее, не тормози… Это Анютино словечко было, она говорила «не тормози».
— А Юлий ей отвечал?
— Что-то отвечал. Все сделаю как надо — вроде так. А она еще — я обо всем позабочусь. Значит, она не должна ему ничего плохого сделать? Как вы думаете?
— Мы не знаем, — вздохнула Арина. — У вас случайно фотографии его нету?
Нина Евгеньевна покачала головой.
Вручив женщин традиционную визитку с наказом позвонить, если что-то вспомнится, или — тем более — если Юлий объявится дома, Арина распрощалась.
— Значит, девушка все-таки существует, — констатировал Киреев, сосредоточенно выруливая по узким кривым проездам. — Напарница?
— Может быть, — задумчиво ответила Арина. — Или что похуже.
— Хочешь сказать, этот мальчик Минкин — никакой не свидетель, а еще одна жертва?
— Не еще одна, Кир. Основная. Центральная. Предыдущие — лишь ноты его программного произведения. Кода — сам композитор.
— Вершина, ты тоже с ума сошла? Ты как-то странно разговариваешь.
— Не мы такие, Кир, жизнь такая. Та маразматическая мелодия заканчивается тремя нотами «ми». Тремя, Киреев!
— Думаешь, этот твой Имитатор держит сейчас у себя сразу троих?
— Отстань, а? — Арина уперлась лбом в сжатые кулаки. Может, хоть так мысли соберутся?
Не будем пока задаваться вопросом, что за всем этим стоит — психическая ненормальность или, напротив, холодный расчет. Сосредоточимся, как учили, на возможностях. Кто вообще мог пристегнуть мелодию к убийствам?
К примеру, сама Арина — точно не могла. И не потому что она — высокоморальное и гуманное существо, а по той простой причине, что не была знакома с этой нотной последовательностью. Вот с этого и начнем, подумала Арина, чувствуя, что паническое «я ничего не понимаю, я ничего не смогу» уступает практичному «слона нужно есть по частям». Чтобы «съесть» этого «слона», нужно хотя бы отсеять тех, кто гарантированно ни при чем. Чтоб в голове не путались.
Построить серию на мелодии неудачливого абитуриента мог лишь тот, кто ее слышал.
Когда были экзамены в консерваторию? А когда появилась первая «инсталляция» в парке? Около двух недель спустя.
Вот то-то же!
Нет, с одной стороны вроде бы логично.
То есть…
Путаясь в замявшемся кармане, Арина вытянула на свет телефон.
— Антон Павлович, это Вершина!
— Что-то… Что-то обнаружилось? Мирра…
— Нет-нет, мне нужно узнать у вас кое-что. Кто был на том прослушивании?
