Книга Влюбленный дьявол, страница 18. Автор книги Барбара Картленд

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Влюбленный дьявол»

Cтраница 18

— Так вот что прельстило графа!

— Его стремление умножить состояние не знает границ. Но рано или поздно Вальмон будет принадлежать Жан-Пьеру!

— Да, вы что-то рассказывали о ссоре?

— Так вот: жена мосье Рауля умерла от родов. Чуть ли не на следующий день, после того как мы сняли траур, старый граф опять затеял женить мосье Рауля.

— Ему хотелось новых земель?

— Хотелось новых детей! Ну как вы не понимаете, мадемуазель? У графа единственный сын. После рождения Рауля доктора сказали, что графиня не сможет больше никого родить.

— Поэтому он хочет иметь много внуков!

— Да, много. Чтобы быть уверенным, что наследство перейдет в руки родных людей. А мосье Рауль отказался. Они крепко сцепились. В конце концов старый граф пригрозил сыну, что тот не получит более ни франка, если не поступит, как ему велят.

— И как же он поступил?

— Он бросил отца и уехал в Париж.

Лариса пребывала в молчании. Она не понимала, как граф Рауль может устраивать свои фантастические приемы, о которых рассказывала мадам Мадлен, не имея денег. На что он вообще живет, коль скоро отец не дает ему средств? У нее возникла кое-какая догадка, но Лариса не стала расспрашивать няню, потому что та наверняка не знала ответа на возникший вопрос.

Разговор с мадам Савини подтвердил желание графа иметь много внуков. Последняя, так же как и няня, с удовольствием беседовала с Ларисой, тем более что мадам Савини годами была лишена возможности говорить. Ларисе иногда казалось, что мадам Савини в беседах с ней забывает о значительном различии в их возрасте, рассказывая без утайки решительно обо всем, включая сугубо семейные проблемы. По-английски сдержанной Ларисе все это было непривычно. Впрочем, мадам Савини сама объяснила свою разговорчивость:

— Я была так одинока последние годы, со слугами ведь не поговоришь, а соседи давно уже не приглашают в гости.

— Но почему вы живете так уединенно? Я слышала, что во Франции родственники обычно живут под одной крышей.

— Это так. При жизни отца дом всегда был полон народа. Здесь жили и бабушка, и кузены с кузинами, и три пожилых тети, и священник, и гувернер брата, и также множество друзей и знакомых, подолгу останавливавшихся у нас.

— Так отчего же у графа все не так?

— Ему жалко денег. Он не устает повторять, что не в состоянии позволить себе гостеприимство. Несколько лет назад здесь еще жили кузены с кузинами, но им было так плохо, что они наскребли денег и в складчину купили небольшой домик в Пиренеях. Кузен Франсуа, говорили они незадолго до отъезда, попрекает нас каждой крошкой. Мы не можем более жить с ним!

— Неужели граф настолько скуп? — спросила Лариса, вспомнив бесчисленных слуг, огромную армию садовников, батраков, лесничих.

— По крайней мере, в некоторых вопросах. Однажды я попросила у него несколько франков на новое платье, так он ответил, что если мне оно действительно нужно, то следует продать одно из моих колец!

Лариса понимала, что такая атмосфера в замке не могла не сказываться на Жан-Пьере. Если мальчик чего-нибудь хотел, все бросались выполнять его желание. Великолепие в имении поддерживалось не ради удовольствия старого графа, а потому что наследство следовало хранить в должном порядке.

Лариса долго не решалась задать няне очень интересовавший ее вопрос и наконец набралась смелости:

— Скажите, а граф Рауль когда-нибудь приезжает домой?

— Иногда. Обычно это радостный для меня день: я снова вижу моего мальчика. Он не приезжал вот уже два года, но кто его может упрекнуть? Старый граф дал ясно понять, что он здесь не ко двору.

— Но когда-нибудь он примет все это в наследство. Ведь прежде, чем перейти к Жан-Пьеру, имение будет принадлежать ему?

— Конечно, но старый граф постоянно твердит, что у него нет сына. Он старается вычеркнуть мосье Рауля из памяти.

Ларисе показалось весьма печальным то, что люди в таком великолепном замке не могут быть счастливы. Она стала думать, как бы потактичнее сказать правду о Жан-Пьере. Ей казалось, что граф будет сражен наповал, когда, наконец, осознает неспособность своего единственного внука занять его место и стать главой семейства.

«Нужно попытаться! Может быть, удастся подобрать ключик к Жан-Пьеру: тогда еще не все потеряно!»

Пока она предавалась размышлениям, ребенок, петляя между деревьями, успел отбежать на приличное расстояние. Подобрав юбки, Лариса пустилась бежать по мшистой тропинке:

— Жан-Пьер! Подожди меня!

Мальчик оглянулся назад, увидел бегущую гувернантку и озорно улыбнулся:

— Ловите меня, мадемуазель! Ловите! — И припустил с такой скоростью, что, казалось, вот-вот скроется из виду. Единственное, что ей оставалось делать, — бежать быстрее и попытаться догнать его. Постепенно разрыв между ними стал сокращаться, она уже почти догнала его, когда оба выбежали к покрытой травой дороге для конных прогулок. Мальчик все еще не расстался с намерением избежать поимки и бросился вперед, не заметив несущегося наперерез всадника. Внезапно выбежавший на дорогу ребенок испугал животное: огромный вороной жеребец встал на дыбы. Наездник натянул поводья так, что конь почти сел на круп. С нечеловеческим проворством Лариса метнулась вперед, схватила Жан-Пьера и оттащила назад за долю мгновения перед тем, как стальные подковы тяжело ударили в то место, где только что был ребенок.

Лариса никак не могла отдышаться, и от быстрого бега и от страха за мальчика она прижимала Жан-Пьера к себе, ее глаза были широко открыты от пережитого ужаса. Всадник тем временем сумел успокоить коня. Он повернулся к Ларисе и раздраженно сказал:

— Какого черта вы отпускаете ребенка под копыта лошади? Хотите, чтобы его убило?

Лариса хотела ответить на обвинение, но в течение секунды не могла вымолвить ни слова, затем она заглянула в лицо всаднику и узнала говорившего. Она никогда не думала, что мужчина может быть внешне так красив и притягателен и в то же время так походить на дьявола. Перед ней был граф Рауль, в этом не оставалось никаких сомнений! Ну, кто бы еще смог, несмотря на гневное и хмурое выражение лица, быть столь привлекательным и неотразимым?

В нем не было красоты Ники. Никто на свете не назвал бы его богом: ни греческим, ни каким иным. Но что-то необъяснимое и неуловимое — то ли то, как надета шляпа, то ли красная гвоздика в петлице, то ли манера сидеть в седле — красноречиво свидетельствовало: он пришел со страниц сказки. Он был неотъемлемой частицей странной, колдовской и непредсказуемой ауры замка Вальмон. Лариса молчала, граф выпрыгнул из седла и, потрепав холку своего скакуна, сказал:

— Так и знал, что это ты, Жан-Пьер! А я был уверен, что в это время дня ты не носишься галопом по парку.

Мальчик не обращал внимания на отца.

— Лошадь! — сказал он с радостью в голосе. — Прекрасная лошадь!

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация