– Хорошо. Чем скорее, тем лучше, – сказала Дженни.
– До свидания.
– До свидания, – ответила Дженни.
Через некоторое время послышался звонок и в гостиную вошла мистрис Марден.
– Здравствуйте, графиня! – Сказала, войдя, мистрис Марден.
– Здравствуйте. Как поживаете?
– Я чувствую себя отлично, а вы как?
– Я тоже хорошо. У меня сейчас была мисс Летвайт, которую я пригласила к себе для Люси. Удивляюсь только, мистрис Марден, как вы ее не взяли к себе для своих детей.
– Но зачем же мне менять, если я довольна своею. Она отлично ведет моих детей. Хотя она не музыкантша и познания ее не велики, но она очень милая особа и к тому же немного надо знать, чтобы учить таких малюток, как мои.
– Она не дочь Джонса в Венок-Сюде?
– Нет, хотя я ничего не знаю про ее родителей. Как-то раз я что-то про них спросила, она нехотя ответила мне и постаралась переменить разговор.
Дженни немного поразила эта новость. Неужели это была ее сестра Кларисса?
– Ваша наставница еще молодая особа? – Спросила Дженни.
– Да, совсем молодая, и очень мила, так что мне будет жаль расстаться с ней, когда сыновья мои подрастут.
– Не можете ли вы сказать мне ее имя?
– Я, право, нс знаю. Письма ее адресуются на имя К. Джонс. Быть может, ее зовут Каролина.
– А может быть и Кларисса?
– Почему, графиня, вас это так интересует?
– Я знаю одну молодую девушку, которая против воли своего отца поступила в гувернантки, но под другим именем и фамилией. И мне бы очень хотелось ее видеть. Нельзя ли будет сделать это у вас? – Спросила Дженни.
– Пожалуйста, приезжайте, когда только вам будет угодно. Не хотите ли поехать сейчас прямо ко мне, а оттуда на концерт?
– Очень вам благодарна за ваше милое приглашение, – сказала Дженни, – я сейчас приду, пойду пока оденусь и явлюсь к вам через 10 минут.
С этими словами она вышла из гостиной и поспешила к отцу, чтобы объявить ему, что она едет на концерт. Затем, наскоро одевшись, она вышла к мистрис Марден, они вместе сели в карету и поехали на квартиру мистрис Марден.
Приехавши домой, мистрис Марден провела Дженни в гостиную, а сама пошла за мисс Джонс, которую, взяв под руку, привела к Дженни и сказала: «Вот мисс Джонс». Это была молодая и действительно очень милая особа, но, к несчастью, не Кларисса.
– Извините меня, мистрис Марден, что я вас побеспокоила, но мисс Джонс не та особа, про которую я вам говорила, – сказала Дженни.
– Очень жаль, графиня. Теперь пойдем на концерт, – добавила она.
Глава XXVII
Возвратимся теперь к леди Лоре и ее мужу.
Карлтон только что приехал домой и, не найдя Лоры в первом этаже, позвонил. Через несколько секунд на пороге гостиной показалась Сара.
– Что вам угодно, сударь? – Спросила она.
– Мисс Лоры нет дома? – Никак нет, сударь. Я им наняла карету и они почти с утра уехали. Теперь скоро должны вернуться.
– Хорошо. Ступайте, – ответил Карлтон.
Сара поспешно оставила комнату и направилась в девичью, где ждала ее масса работы.
Оставшись один, Карлтон в раздумье подошел к окну и начал насвистывать мотив какого-то романса. Быть может, в эту минуту он думал о мисс Крав; быть может, он думал о непредвиденных расходах со стороны Лоры. Действительно, положение его было незавидно: расходов масса, а доходов мало. Как и на что жить? Одному ему хватало, с женой же нет. После долгого размышления он решил, наконец, написать отцу письмо, прося его убедительно помогать ему хоть немного, так как он теперь не один, а с женой, и что им не хватает денег. После долгого молчания со стороны отца, Карлтон наконец получил письмо следующего содержания:
«Милый мой Людвиг.
Прошу тебя в следующий раз не беспокоить меня письмами. Ты отлично знаешь, что я не люблю писать. Ты прав, говоря, что я советовал тебе жениться, но я говорил тебе жениться на девушке твоего крута, а никак не на дочери лорда. Я даже никогда и не предполагал, что ты способен на такую непростительную глупость. Впрочем, нельзя поправить того, что уже сделано. Добывайте сами и живите на собственные деньги, а на меня не рассчитывайте. А что касается наследства, то мы еще подумаем об этом. Вообще я должен тебе сказать, что это будет зависеть от твоего поведения. А в данную минуту я чувствую себя лучше, чем когда-либо.
Искренне преданный тебе отец твой Ж. Карлтон».
Лондон, июля 12, 1848 г.
Карлтон был страшно поражен этим ответом.
«Отец всегда Бог знает как ко мне относится! – Подумал он с гневом. – Однако мне не привыкать к подобным письмам».
В это время послышался стук подъезжавшего экипажа и Карлтон, посмотрев в окно, опрометью бросился к крыльцу навстречу своей жене.
– Я думал, Лора, что ты уже не вернешься! – воскликнул он, улыбаясь.
– Но как ты думаешь, Людвиг, где я сейчас была? – Спросила она.
– По крайней мере в двадцати пяти различных местах.
– Положим, что так, но сейчас-то я откуда?
– Право, не могу себе даже представить.
– Так слушай: я ездила с визитом в Монтикюль и, проезжая обратно, вздумала заехать в наш старый дом в Седер-Лодж. Меня там встретила сторожиха, которая, видимо, меня не знает. Думая, что я приехала снимать квартиру, она дала мне адрес папа и сказала, что я могу написать ему или агенту Фишеру. Поблагодарив ее за любезный прием, я простилась с ней и уехала. Не правда ли, Людвиг, это смешно? – Добавила Лора, разразившись громким смехом. – Кроме того, – продолжала она, – я получила приглашение на сегодняшний вечер к мисс Ньюбери. У нее теперь гостят ее две премилые племянницы, для которых собственно она и устраивает этот вечер. Надеюсь, ты поедешь со мной? – Спросила она мужа.
– Нет, мой дружок, я тебя только провожу и за тобой приеду. У меня есть больные, которых необходимо посетить сегодня же вечером.
– Очень жаль, – ответила Лора, и с этими словами пошла в спальню, раздумывая, какое бы ей надеть платье. Мысленно перебрав все платья, она остановилась на шелковом цвета gгis-peгles. «Если я к своим кружевным рукавам пришью черные бантики оно будет вполне траурное. А где рукава? Кажется, в этом комоде, – сказала она, – сейчас поищу». Но поиски ее были напрасны, как она ни старалась, как она ни рылась, Лора все же ничего не нашла кроме небольшого клока письма, написанного, как она решила, Клариссой к сестре Дженни 28 февраля из Лондона. В письме не только не было подписи, но и обращения; все это было изорвано.
«Я никогда не воображала, чтобы Дженни была так скрытна, – сказала она сама себе. – Как она меня уверяла, что после Нового года не получала писем от Клариссы, а вышло наоборот. Верно, что нельзя ничего скрыть, так как в конце концов все узнается. Ведь даже есть пословица: шила в мешке не утаишь. Так и это».
