— Как ты могла? — У него разве что носом не шла кровь от злости. — Как ты посмела?
— Я всего лишь сделала то, что не смогла эта трусливая свинья. — Вечере с трудом удавалось напустить на себя скучающий вид, но ей было не по себе от обращённого в её сторону гнева.
— Этого быка выбрал Роланд, а не ты! Ты хотя бы понимаешь, что натворила?!
— Роланд бы в любом случае проиграл, — огрызнулась принцесса. — Пусть лучше скажет мне спасибо, что остался жив.
— Он должен был умереть!
— Я знаю, дядя. Но, если ты хотел его смерти, лучше бы послал к нему Влахоса, чем доверять воле случая.
— Что? — Король обескураженно уставился на племянницу.
— Ты думал, я не узнаю? У Оллана и Ваноры, между прочим, в Туренсворде свои уши, дядя. Поэтому с твоей стороны было большой ошибкой отправить меня в изгнание именно к ним.
— Не понимаю, о чём ты говоришь.
— А я думаю, понимаешь. Незадолго до моего отъезда из Эквинского замка по Мраморной долине слух прошёл, что Роланд выбрал Гнева сразу после беседы с тобой, когда ты навестил Элботов в их замке весной. До этого он хотел выбрать Пустозвона, эту ленивую клячу, с которой справится и ребёнок, но ты, ты внушил Роланду, что он станет достойным трона, только оседлав убийцу Кирана.
— Да, внушил! — выкрикнул король, сам не ожидая от себя признания. — Мёртвый Роланд гораздо лучше, чем разделяющий ложе с моей дочкой! Гнев должен был его убить, но Элботы всё равно были бы обязаны предоставить мне свою армию. А теперь их сын — выживший трус с перевёрнутой руной Вейла на лбу, которого спасла от смерти женщина!
— Око за око, дядя, — ядовито улыбнулась Вечера. — Он унизил меня. Я унизила его. Теперь мы квиты.
— О боги! — возвёл руки к небу король. — Ты поставила личные счёты выше интересов государства!
— Роланд уничтожил мою честь, я уничтожила его. Ты же не думал, что я останусь в стороне после твоего отказа меня защитить?
— Я рассчитывал на твоё благоразумие!
— Считаешь, что я неблагоразумна? Считай, сколько хочешь. Но не смей думать, что я глупая и что я заставила Роланда глотать пыль, не имея никакой страховки.
— Что за глупости ты несёшь? Какая ещё страховка?
— А такая, дядя, которая позволит тебе разорвать помолвку Ясны и иметь право требовать, чтобы армия Элботов присоединилась к королевской армии во всём составе по одному твоему щелчку.
— Ты, похоже, всё-таки ничего не смыслишь в политике, — Осе удручённо покачал головой, — Эрдор ни за что не отдаст своих людей после унижения сына.
— Как знать, как знать? — Полная превосходства улыбка просияла на лице принцессы. — Советую тебе спросить своего старого друга про торговый путь, который проходит через Алый утёс от севера к югу. Эта беседа сделает его намного сговорчивее.
— О чём ты говоришь? — не понял Осе.
— О золотых крефах с оттиском лилии, которые получает Эрдор Элбот за торговлю с Ложным королём и которые хранит в одном из банков в Мраморной долине.
Вечера сунула руку в потайной карман юбки и протянула дяде монету с оттиском герба Ложного короля и небольшой свиток с вскрытой печатью Алого утёса.
— Это мне на днях доставили из долины. Пришлось подкупить кое-кого, чтобы получить эти занимательные вещицы. Это, — она кивнула на свиток, — расписка Эрдора Элбота о том, что он передаёт Жемчужному банку сто тысяч таких монет.
Осе, не веря своим глазам, провернул в руке большую начищенную, совсем новую золотую монету, по краю которой тянулась руническая надпись: «Теабран Эссегридеон», и вчитался в документ.
— Подделка, — заключил он.
— Расписка самая настоящая и печать на сургуче тоже, как и монета. И хранение таких денег в Ангеноре незаконно, как ты знаешь.
Осе ещё раз перечитал документ. Вечера же не упустила возможность вбить последний гвоздь в гроб репутации графов Алого утёса:
— За твоей спиной, дядя, твой драгоценный друг проворачивал торговые сделки с нашим врагом, и тот платил ему своими деньгами. И всё было скрыто от чужих глаз, пока мой человек случайно не наткнулся на одном из рынков у Эквинского замка на лавку с украшениями, где один из покупателей расплачивался такими деньгами. Он проследил за ним и выяснил, что монеты были украдены из обоза, который прибыл из Алого утёса. Нам понадобилось несколько часов, чтобы выяснить судьбу этих денег. Через неделю их должны были отправить в плавильню у пристани, а готовые слитки вернуть обратно в банк.
— Измена… — растерянно прошептал Осе. — Измена!
— Именно, — сохраняла ехидное спокойствие Вечера. — Как думаешь, что напугает Элботов больше: унижение их сына и вымоленное помилование за заслуги перед королём, когда мы выиграем эту войну, или топор палача?
— Поганый ублюдок!
— Не буду настаивать на благодарности, Осе, но всё же я сделала это и ради Ясны. Теперь ты сможешь отказаться от своих обещаний и найти сестре более достойного мужа среди менее спесивых графских сыновей.
— Тогда почему ты не дала Гневу просто убить Роланда? Эта бешеная тварь всё равно бы это сделала.
— Я уже сказала — унижение. Я не могла позволить Роланду умереть героем. Теперь ему и его семье придётся валяться у тебя в ногах, прося, как о милости, о возможности участвовать в битве за Паденброг. Лично меня это устраивает куда больше, чем почести погибшему турдебальду Алого утёса.
Осе пристально посмотрел в лицо нелюбимой племянницы, будто ища в нём ответ на важный вопрос. От её ответного взгляда Осе стало зябко, и в голову отчего-то закралась мысль, что, возможно, выдать Ясну за Роланда было бы куда лучше, чем оказаться в долгу у этого непредсказуемого существа. Нет, нет! Глупая мысль. Теперь его любимая Ясна была свободна, и этот юноша, которого Осе всей душой ненавидел, никогда к ней не прикоснётся. Это было самое важное.
— Знаешь, а ведь ты именно такая, как я о тебе думал, — произнёс король, возвращаясь на трон. — Хитрая, расчётливая, жестокая.
— Нет, дядя, ты не прав, — всё так же спокойно ответила Вечера, — я совсем не такая, я гораздо хуже. И советую это учесть, когда ты в следующий раз вздумаешь от меня отвернуться.
И всё же Осе не стал рубить сплеча, хотя всей душой желал поскорее вышвырнуть Элботов из замка. Первым делом он распорядился, чтобы Ловчие как можно скорее выехали в Мраморную долину и привезли в Туренсворд виновника переполоха, чья подпись значилась на расписке рядом с подписью Эрдора Элбота.
Северные наёмники привезли казначея Жемчужного банка спустя всего несколько суток после того, как выехали из города, и сразу потащили его на допрос. Слуга золотой житницы был с головы до ног в дорожной пыли и невероятно зол, но, несмотря на усталость после тяжёлой дороги, кричал на своих похитителей и беспрестанно грозил им официальной жалобой королю. Пока он ругался на произвол и заходился в проклятьях, Ловчие оставались подчёркнуто равнодушны, а когда дошли до темницы, то и вовсе подхватили его под локотки и затолкали в тесную клетку, как обыкновенного вора.
