Когда Вальдарих подозвал его к себе, Роланда обдало холодным потом. Но он сжал свою верёвку, встал, позабыв о том, как собирался небрежно размять затёкшие от ожидания плечи, и на ватных ногах подошёл к занавесу, который отделял его от триумфа или смерти.
— Будь сильным, — хлопнул его по плечу Вальдарих, как делал это с каждым добровольцем. — Будь мужчиной. Не дай страху себя контролировать. Зачем ты выходишь на арену?
— За победой.
— Что тебя опозорит?
— Побег.
— Кто тебе поможет?
— Никто.
— Тогда иди. Боги с тобой.
Роланд надел шлем и ступил на смердящий кровью песок.
Люди, пресыщенные кровавым зрелищем, уже смотрели на него как на очередную жертву, и он до боли сжал верёвку. Его шлем будто стал меньше размером и начал сдавливать голову. Стало трудно дышать. Роланду захотелось его снять.
Толпа улюлюкала и хлопала. Роланду казалось, что они все хотят его смерти. Даже те, кто улыбался, желал увидеть его раздробленные кости.
«Ум-ри! Ум-ри!»
И даже небо над его головой сочилось пролитой кровью. Взгляд упал на торчащий из кармана уголок спасительной чёрной ткани. А что, если…
Скрипнули ворота загона, и на арену, как вихрь, вырвался Гнев и предстал перед зрителями во всей своей пугающей мощи и красе. Огромный чёрный бык с шестью длинными, выбеленными цинковыми белилами, рогами, налитыми кровью дурными глазами, слюнями, стекающими изо рта, мощными копытами — он был рождён убивать. Роланд физически почувствовал, как с него слетает спесь, как если бы с него вдруг содрали кожу.
Бык кинулся на него, и земля под ногами Роланда задрожала, точно юноша оказался в центре землетрясения. Жуткий крик, полный ужаса, вырвался из груди будущего кронпринца, и он почувствовал, как земля ушла у него из-под ног. Он не понял, как оказался на другой стороне арены, но бык уже бежал за ним, выставив вперёд острые, как пики, рога. Роланд снова кинулся в сторону и услышал, как толпа осмеивает его. «Позор страшнее смерти! Позор страшнее смерти!» Роланд проклял тех, кто придумал эту чушь. Они никогда не встречались на арене с этим чудовищем.
Бык настиг свою жертву у одного из агдеборгов и поддел ногу Роланда, оцарапав голень, но тот не почувствовал боли — все его чувства застил испуг. Он отпихнул чёрную голову и едва увернулся от удара копытом в лицо. Роланд успел пробежать половину арены, как вдруг его нога за что-то зацепилась, и турдебальд рухнул лицом прямо в песок. Мелкая алебастровая пыль попала в глаза. В ушах зазвенело, юноша сдёрнул шлем. Земля перестала трястись, а значит, бык снова готовился к атаке.
«Это конец» — мелькнула в голове трусливая мысль, и испуг судорогой скользнул по лицу и нырнул прямо в глотку. Остатки обеда вместе со слюнями выплеснулись на песок. Трибуны захохотали. Вот так он и умрёт, по уши в собственной рвоте.
Слуга нерешительно тронул плечо притаившегося за занавесом шатра Вальдариха.
— Что? — Распорядитель отвернулся от блюющего Роланда.
— Срочное дело.
— Что случилось?
— Помните, вы приказали мне сегодня проверить все кирасы? — Слуга таращил глаза на хмурого вояку.
— Помню, ты докладывал. Что-то не так?
Слуга побледнел.
— Когда все добровольцы были готовы, в кузнице оставалось пять кирас.
— Ну?
— А теперь их четыре.
Толпа на арене возопила, будто придя в восторг от чего-то неожиданного. Слуга и Вальдарих обернулись и замерли.
Раздался скрип, и рядом с головой ползающего на четвереньках Роланда распахнулись ворота. Он решил, что родители закончили бой за него, и кинулся к спасительной двери. Но не успел он ужом проскочить в убежище, как нечто сбило его с ног, и наследник Алого утёса упал в лужу собственной рвоты. Это был другой турдебальд. Он стрелой вылетел на арену и с размаху ударил Роланда ногой по лицу. Резкая боль ослепила спесивого наследника, сжав весь его мир до крохотной точки оглушительной боли. Он взвыл, прижал к разбитой челюсти руку и откатился в сторону. Второй юноша решительно бросился на быка и кинул ему на рога верёвку, как путы. Гнев не был готов к атаке и замотал головой. Доброволец подпрыгнул, зацепился за один из агдеборгов, подтянулся, встал на знамя и двумя ударами сломал флаг. Агдеборг и факел упали в песок, турдебальд спрыгнул вниз и подхватил добытое оружие.
Вальдарих схватился за голову.
— Инто! Инто, что ты творишь! — кричал он, но его отчаянные вопли утонули в шуме беснующихся трибун, которые впервые за несколько лет увидели на арене что-то новое.
Роланд пытался удержать на месте выбитые зубы. В правой руке его соперник штыком держал знамя, а в левой — факел, готовый в любой момент подпалить животному бок. Шаг, ещё шаг… бык почувствовал опасность и обернулся.
Гнев выставил рога и бросился на жертву. Человек увернулся и стукнул животное знаменем. Рога рассвирепевшего убийцы скользнули по железному шлему, оставив на нём глубокую борозду. Горящий факел впился в чёрный, блестящий от пота бок, и Гнев взвыл. Турдебальд воспользовался паузой, пока животное пыталось справиться с болью, схватил верёвку Роланда из пыли и проскочил между чёрными ногами. Он действовал быстро, как молния, толпа только и успевала ловить его движения то тут, то там. То он быстро спутывал передние ноги Гнева, то снова бил того по голове палкой, оглушая, как рыбу. Бык отбивался и пытался ударить его рогами, задеть копытом, но человек был умнее. Он сунул агдеборг между рогов зверя, вцепился в него, быстро подтянулся, как на турнике, перевернулся и оказался у быка на спине. Толпа замерла в ожидании. Человек со всей силы сжал ногами спину животного, обхватив его коленями, сорвал с агдеборга алое знамя и перекинул его через рога, как если бы это была сбруя. Ткань закрыла Гневу глаза, и животное ослепло. Бык жалобно заревел, начал брыкаться в отчаянных попытках сбросить своего всадника, но человек со всей силы натянул полотно и прижался к огромной чёрной туше всем телом.
Гнев ревел, Гнев мычал и дёргался из стороны в сторону, едва не упал, запутавшись в верёвке, но полотно плотно обхватило его голову. Мотая головой, Гнев врезался в стену, и наездник едва не упал. Толпа взвыла, но турдебальд удержался и не оказался под смертоносными копытами зверя. Гнев пытался сбросить наездника ещё несколько минут, будто от этого зависела его жизнь, и вдруг он в последний раз встал на дыбы, подпрыгнул, ещё раз мотнул головой и остановился. Арена Туренсворда погрузилась в гробовую тишину. Что это? Люди переглянулись.
— Гнева оседлали! — крикнул кто-то внизу, и трибуны взорвались.
Убийца наследника подчинился воле человека.
Пока трибуны галдели, вопили, сыпали на голову победителя лепестки, наездник не спешил спрыгивать, он будто сам не верил в то, что произошло. Он сидел на широкой, покачивающейся между его ногами спине, не шевелясь, и внутри него всё дрожало. Он сидел на животном и всё ещё натягивал агдеборг, как упряжку. Но бык больше не сопротивлялся его воле. Всё кончено. Всё было кончено.
