– Я очень чутко сплю, а писающие люди меня всегда будят, – толково объяснил Феликс.
Наконец мы отправились в театр слушать выступления эстонских и русских писателей. Они нам читали, а мы у них спрашивали, как пишутся рассказы и стихи. Это было ужасно скучно. Невыносимо скучно. Самым интересным во всех этих выступлениях была гигантская игрушечная корова, стоявшая на сцене. С ней можно было фотографироваться. И с писателями тоже. Хотя интереснее, конечно, с коровой. Но сейчас не об этом.
В антракте мы с Феликсом пошли в туалет. В ближайший выстроилась очередь, так что мы проскользнули в соседний зал рядом с кабинетом директора, там тоже был один туалет. Первым Феликс пустил меня. Все было отлично. Прекрасный туалет. Я спешил уступить место Феликсу, но никак не мог найти кнопку смыва. В общем, в результате я нажал на красную кнопку справа от унитаза. Через секунду я понял, что кнопка смыва слева от унитаза. На нее я тоже нажал. И вышел.
– Слушай, Феликс, – говорю я. – Я там какую-то красную кнопку нажал. Похоже, это не смыв.
– Упс, – ответил Феликс и закрыл за собой дверь.
Пока я ждал Феликса возле туалета, прибежала сотрудница театра со словами: «Кто-то нажал в туалете кнопку для инвалидов!»
– Ничего страшного, – объяснил я, – все в порядке. Там мой друг.
– А-а-а, – улыбнулась тетенька, но никуда не ушла.
Через секунду Феликс открыл дверь, и тетенька, все еще улыбаясь, обратилась к нему:
– Мальчик, красная кнопка – для инвалидов. А смыв с другой стороны. Поаккуратнее в следующий раз, будь добр!
Феликс кивнул.
Мы вернулись в зал. Таким насупленным я Феликса еще не видел. Даже когда он жует, щеки у него раздуваются меньше.
Во время выступления смешного писателя в кудрявых седых волосах и в очках Феликс не выдержал и шепнул мне:
– Мог бы и признаться, что это ты нажал кнопку!
– Да ладно! – махнул я рукой.
– Тебе что – совсем не стыдно? – Феликс повысил голос.
– Нет! – я буквально развел руками.
– Не может быть! Ты меня подставил!
– Какая ерунда! Тебя даже не ругали! Там и времени-то не было ни в чем признаваться! Да и в чем?
– В том, что это ты такой дурачок – нажал кнопку для инвалидов вместо кнопки смыва!
– Это такая чушь, что я уже об этом и думать забыл, а ты раздуваешь скандал.
Феликс покраснел.
– Ты предатель! – крикнул он.
– А ты зануда, – сказал я.
И вдруг я понял, что весь зал, включая писателя, молчит, слушает нас.
– Ой, – сказал я.
– Извините, – сказал Феликс.
– А вы спрашиваете, как пишутся рассказы! – рассмеялся писатель. – На вас посмотришь, и сразу хочется что-то написать.
Мы закрыли рты и стали внимательно слушать, надеясь, что писатель поможет разрешить спор. Кстати, он совершенно не помог. Только велел придумать историю о том, как мы спорили. И я придумал историю о том, какой Феликс нудный. А Феликс придумал историю о том, какой я эгоист. А потом мы сфотографировались с коровой. И с писателем.
Признай, признай, признай
Ничего особенного. Просто Паша вдруг решил провести вечер пятницы без меня. Обычно в пятницу после школы идем ко мне домой, смотрим футбол, едим чипсы, попкорн, шоколадки и болтаем. Мы так делаем каждую пятницу с тех пор, как… В общем, уже очень давно. Пропускаем иногда, конечно, но только если кто-то заболеет или если родители меня насильно на дачу увезут. А тут Паша вдруг отказался просто так, якобы без причины.
– Признайся, почему ты решил пропустить пятницу! – пристал я к другу на перемене между английским и биологией.
– Да просто так. Хочу поделать что-нибудь другое… – юлил Паша.
– Какое другое?
– Не знаю. Погулять.
– Давай вместе погуляем.
– Я не хочу гулять. Просто сказал первое, что пришло в голову.
– Тогда давай сделаем что-нибудь еще.
– Нет.
– Почему?
Паша покачал головой.
– Ладно, – сказал он. – Я хочу побыть один. Без тебя.
Я внимательно вгляделся в его лицо. Врать он не умеет.
– Признавайся, в чем дело.
– Господи, – вздохнул Паша. – Ну договорился я посмотреть футбол у Виталика дома.
– А мне почему сразу не сказал?
– Ты Виталика терпеть не можешь и теперь будешь его доставать.
Паша был прав. Виталик мне не нравился, а еще больше мне не нравилось, что он на целый вечер собирался забрать моего друга. Моего!
На следующей перемене я подошел к Виталику, который сидел на подоконнике и дожевывал бутерброд с сыром и огурцом. Виталик был толстенький, маленький и ужасно некрасивый. Но учился он прекрасно, и у него было довольно много друзей.
– Значит, вы с Пашей в пятницу вечером смотрите футбол у тебя дома? – я сразу перешел к делу.
– Ага, – Виталик продолжал жевать.
– И кто с кем играет?
– «Зенит» со «Спартаком».
– Ясно. И… кто же лучший футболист «Спартака», по-твоему?
Виталик замялся.
– А как вообще зовут игроков? Хоть одного?
Виталик прикусил губу, зажмурился от боли и на секунду замер.
– Ты ведь не смотришь футбол, верно? И вы с Пашей не встречаетесь в эту пятницу?
Виталик закатил глаза.
– Ой, отвалите от меня оба! Он попросил тебе соврать. Не знаю зачем.
Виталик соскочил с подоконника и сел за парту. Начался урок. Но я, разумеется, думал не об уравнениях и дробях, а о том, что скрывает мой лучший друг. Что такое страшное он не может мне сказать? Он мне что – не доверяет?
– Ты мне что – не доверяешь? – запел я свою песенку на последней перемене.
– Доверяю, – Паша улыбнулся.
– Тогда почему ты не говоришь мне, что случилось?
– Не хочу! Я что, должен обо всем тебе докладывать? У меня что, не может быть в организме ни одной молекулы, не изученной тобой? – Паша начинал раздражаться.
– Да-а-а… Биология даром не прошла.
– Ты мне тоже наверняка чего-то не говоришь. Это нормально!
Я задумался. У меня вроде не было секретов от лучшего друга. Разве что…
– Ты прав. У меня есть тайный брат-близнец, тайная жизнь, и я со временем молодею! Хватит чушь пороть! Я тебе говорю абсолютно все. Хочешь, расскажу о том, как я в детстве писался и как меня это психологически травмировало? – я скорчил ироническую гримасу, хотя знал, что Паша этого не любит.
