Ночью Мари бормотала что-то сердитое. Ей снились злобные сны. А Маса не спал. Он думал про стихотворение о ничьей красоте. Жизнь — кража Красоты? В этом и состоит смысл «благородного воровства»? То есть Тацумасу занимала не пожива, а красота операции?
В предрассветном сумраке он тихо поднялся. Надел рюкзак, взял альпеншток, веревочную лестницу.
— Погоди, я с тобой, — проворчала Мари. — Еще свалишься...
Закрепили конец. Маса стал спускаться в серый клубящийся туман. Через несколько метров закачался перед черной дырой. Это был вход в пещеру. Сердце колотилось с пулеметной быстротой.
Встал на камень, подержал лестницу, чтобы Мари было легче.
Фонарики были у обоих.
Два ярких луча зачертили желтым по черному.
— Смотри, зола! Туту них был очаг! — взволнованно делился своими открытиями Маса. — Ой, сгнившая циновка! А что это за лохмотья? Остатки ширмы! Да они тут существовали с уютом! Гляди, по стене сочится вода! Какая чистая и вкусная! Ты только подумай — они тоже ее пили!
Он посветил на свод пещеры и вдруг испытал безошибочное ощущение, что уже видел эти каменные бугры и впадины. Может быть, когда лежал здесь младенцем и часами пялился вверх.
Какое поразительное чувство!
А Мари металась туда-сюда, стучала альпенштоком по стенам, по полу. Недовольно пробурчала:
— Тут и спрятать-то негде! Давай, зажигай свою свечу и идем отсюда к черту.
Маса выбрал хороший ровный выступ, укрепил свечку, зажег.
— Папа и мама, пусть вам будет хорошо там, где вы находитесь, если вы где-нибудь находитесь, — прошептал он, склонив голову.
Свечка была получасовая. Пока не догорит, уйти нехорошо. Поэтому, чтобы время не пропадало попусту, Маса сделал то, что планировал: достал из рюкзака черную коробочку с рычажками и колесиками. К коробочке был приделан провод с трубкой.
— Что это у тебя?
— Вчера побывал в «Американском коммерческом банке» у мистера Брауна. Он с удовольствием одолжил мне запасной металлодетектор из хранилища. Я подумал, пройдусь-ка я с ним тут, пока свечка горит. На всякий случай. Посвети мне. Еще раз прочту инструкцию.
Так. Для детекции цветных металлов следует настроить аппарат на низкую частоту. Это значит повернуть ручку вот до этой шкалы. Нет, сначала надо нажать кнопку, чтоб включилось питание от батарейки...
Зажегся зеленый огонек. Коробочка ожила.
Маса медленно двинулся с нею вдоль стен, водя лучеиспускателем то вверх, то вниз. Аппарат молчал.
Сначала Мари с любопытством наблюдала, потом ей стало скучно.
— Пойдем уже, а? — заканючила она. — Мы ведь знаем, что Тацумаса никак не мог спустить сюда вес в 170 килограммов.
— Догорит свечка — уйдем.
«Пи-пи-пи», — пискнули наушники. Это Маса случайно направил трубку на Мари, у нее в ушах были золотые сережки.
Со стенами всё. Теперь пол. Может, найдется какое-нибудь мелкое украшение, оброненное матерью? Будет о ней память.
Возле очага наушники вдруг проснулись и ликующе заверещали.
— Тут что-то есть! — воскликнул Маса.
Упал на колени, стал разгребать пыль. Вынул позеленевшую медную плошку.
— Какая находка! — обрадовался он. — Подумай только! В этой лоханке мои родители кипятили воду!
— Угу. Поздравляю, — кисло сказала несентиментальная Мари.
Но когда Маса бережно отложил медный сосуд в сторону, детектор не угомонился. Он продолжал пищать.
— Кажется, там есть что-то еще.
Рукой, однако, было не разгрести. Ниже, под слоем золы, плотно слежался грунт.
— Дай альпеншток.
Стал ковырять, вынимать твердые комья. Писк становился все громче.
— Осторожно! — крикнула Мари. — Там что-то блестит!
Упала на колени, заработала руками.
Показалась квадратная крышка, окованная гвоздиками. Это они блестели.
— Сундучок! Как раз такого размера, чтоб поместился «Золотой коку»! А-а-а-а!!! — заорала Мари. — Я сейчас упаду в обморок!
Но нет, не упала. Трясущимися руками стряхнула с поверхности сундучка землю. Расчистила зазор со всех четырех сторон.
— Давай попробуем открыть! Такую тяжесть руками все равно не поднимешь...
Но открыть крышку у нее не хватило сил.
— Отодвинься!
Маса вцепился пальцами, напрягся, дернул.
Открылась!
Он посветил фонариком. Увидел шелк На шелке конверт. На конверте каллиграфическая надпись: «Моему сыну Масахиро».
Тут Маса тоже закричал: «А-а-а!» Теперь они вопили в два голоса.
Он бережно вынул конверт, а Мари стукнула по шелку. Из-под него раздался глухой звон.
— Там внизу металл!
Наушники надрывались так оглушительно, что пришлось их сдернуть.
— По... до... жди, — с трудом выговорил Маса. — Никуда золото не денется. Прочтем письмо. Возьми фонарь. Свети.
Спрятанная под землей бумага не пожелтела, тушь нисколько не выцвела. Казалось, письмо только что написано.
«Масахиро, сынок, если по воле кармы я не успел научить тебя жизни, вот самое главное, что я про нее понял.
Соблюдай Канон и Три Правила — даже если будешь заниматься не «благородным воровством», а каким-нибудь другим делом, к которому лежит твое сердце.
И помни, что ценность имеют только два вида собственности: Красота и Счастье. Ищи их повсюду, копи их, и будешь богаче всех на свете.
Я оставляю тебе сундук с сокровищем, которое сумел доставить сюда с помощью красноволосого варвара. Оно сделает тебя богачом, а значит, ты будешь свободен искать Красоту и Счастье, не отвлекаясь на суету.
Раздай половину беднякам, чтобы тебе не было стыдно пользоваться второй половиной. Таков обычай Китодо, которому я всегда следовал.
Желаю тебе прожить долгую жизнь, полную Красоты и Счастья, а потом уйти из нее в следующую инкарнанцию с благодарностью и без сожалений.
Твой отец Сиракаба-но Тацумаса».
Всхлипнув, Маса стряхнул слезу. Когда он дочитывал письмо, голос дрожал и срывался.
— Очень трогательно, — сказала Мари. — Не знаю, о каком варваре он пишет и как можно было приволочь сюда такую тяжесть, но надо придумать, что мы будем делать. Гляди, тут сбоку на шёлковом чехле приделаны петли. Неужели они выдерживают такой вес?
Всё еще шмыгая носом, Маса взялся за шёлковые ручки, чтобы подергать, — и вдруг без особенного усилия вытянул груз из сундучка! Килограммов двадцать там было, уж никак не сто семьдесят.
