Одиночество в отношениях – когда боишься рассказать о проблеме, о болезни, о неудаче или попросить о помощи. Потому что отлично знаешь, что услышишь в ответ. Одиночество – когда боишься поделиться своими чувствами. Потому что заранее знаешь, что тебе скажут. Одиночество – когда обслуживаешь другого человека. А он расцветает, только когда говорит о себе. Только тогда он становится более общительным – на время. А в остальное время – вы стоите в ледяной воде, которая все прибывает, как на картине про княжну Тараканову.
И каждый день вам внушают мысль, что вам страшно повезло. Вас осчастливили своим обществом. А иначе вы остались бы в одиночестве. Глупые, старые, некрасивые всегда остаются в одиночестве. Кому они нужны? А вас вот взяли в отношения. Свезло вам!
Вот это и есть – самое страшное одиночество. Каземат и тюрьма, ледяная вода, в которой можно захлебнуться. Одиночество раба при дворе рабовладельца. Одиночество, на которое нельзя пожаловаться – вы же не одиноки. У вас есть о ком заботиться и кому служить!
Но это именно оно – смертельное одиночество, в котором можно захлебнуться, утонуть, исчезнуть. Если не начать немедленно искать спасения, можно утонуть…
У одной маленькой девочки
дедушка умер. Она была совсем маленькая, лет трех. И дедушку очень любила. Его и мама девочки любила – это был ее папа. Они бедно жили в маленьком городке. И смерть дедушки совершенно их подкосила. Это было много лет назад, очень давно.
Девочка плакала сильно. А через несколько дней важно подвела маму к шкафу и стала открывать дверцу. И говорить, улыбаясь: «Дедуська плинес мне касетки! Деда меня любит, он сказал!»
Мама открыла шкаф, девочка нашла пальто дедушки и стала что-то искать маленькими ручками. Мама полезла в карман – а там кулечек с ирисками. С простыми ирисками «Буратино», маленький кулечек. Видимо, дедушка купил их для внучки, да забыл отдать. Не успел…
Мама с дочкой ели ириски, и мама плакала. А маленькая дочка лепетала про «дедуску». Про то, что он всегда будет все давать и помогать! Он сам так сказал!
Мало ли что ребенок лепечет. Но только с тех пор им стало легче жить: все как-то стало получаться и меняться к лучшему. И жизнь наладилась постепенно.
Вот такая простая история про «касетки». Которые нам передают из другого мира, чтобы нам было послаще жить. Жизнь ведь – не больно сладкая штука…
Кто пережил унизительную, страшную, настоящую бедность,
тот знает цену деньгам. Тот понимает, как это важно – иметь деньги. Жить свободно. Продавать свой труд за хорошее вознаграждение – это хорошо, правильно и нравственно.
А тот, кто бедности не знал, тот может философствовать о пользе бедности. Вот как граф Толстой, который написал, что иметь деньги – это гадко, безнравственно, нехорошо! Это он так написал, потому что не ведал ни холода, ни голода, ни раздумий о том, чем накормить ребенка и где взять обувь. Он босиком ходил, в посконной рубахе, по своему поместью. И проповедовал бедность. Потому что он понятия не имел, что это такое. Он бедность только видел. Но он в ней не жил. И проигрывал в карты поместья, завтракая рябчиками. Потом, правда, перешел на овощной суп. И даже пробовал пахать землю сохой. Но он не ведал унижений бедности. Не понимал, что это такое.
А тот, кто бедность пережил в детстве и в юности, тот знает цену деньгам. Некрасов вот очень деньги любил. Он в юности помирал с голоду, за копейки писал прошения, не ел по три дня, дрожал от холода. Потому что у него денег не было.
Или Чехов вот – юность его прошла в бедности. В настоящей унизительной бедности, когда дыры на сапогах закрашивают чернилами. Когда стыдно за то, что под сюртуком нет целой рубашки. Когда в гостях совестно так много есть, но остановиться трудно, и берешь кусочек за кусочком, мучительно краснея, – потому что голод не тетка…
Кто настоящую бедность пережил – тот возвращаться в нее не желает. Это ад. Это холодная пустыня без еды, питья и без тепла. Ты одинок и слаб. А если подойдет другой бедный путник – тебе и дать ему нечего.
Хорошо ругать деньги и хвалить бедность, если ты ее не знал никогда. А если знал – это мощный стимул никогда в бедность не возвращаться. И с иронией относиться к графам, которые вдруг почувствовали, что иметь деньги – это гадко.
Кто был слепым и больным, тот расхваливать это не будет. И предпримет все усилия, чтобы не вернуться в прежнее состояние. И другим поможет не оказаться в бедности. А граф с поместьями, может, и великий мыслитель. Только вот беда – так и не довелось ему всласть пожить в бедности. Как-то он не решился на это, все колебался и размышлял.
Нет ничего хорошего ни в бедности, ни в болезни. А здоровье и деньги – это прекрасно. Но это понимают те, кто пережил и испытал.
Профессор Гарвардского университета Э. Лангер рассказывает такую историю: в психиатрической больнице
была особая палата. «Палата безнадежных», так ее называли. В этой палате лежали люди, на выздоровление которых не было надежды. Их обслуживали, заботились о них, но надеяться было не на что… И однажды в больнице начался ремонт. Пациента из «палаты безнадежных» перевели в обычную палату, где тоже находились люди не вполне здоровые, конечно. Но их лечили и вылечивали, они выздоравливали и покидали больницу. И в палате они общались, смотрели телевизор, спорили о чем-то, играли в настольные игры… И этот безнадежный пациент вдруг стал чувствовать себя все лучше и лучше. Он стал выздоравливать, хотя до этого много лет провел в состоянии «овоща», так сказать. А здесь он пошел на поправку. И возможно, совсем бы исцелился, но ремонт кончился. «Безнадежного» пациента вернули в его «безнадежную палату». И этот человек вдруг умер. Он не смог перенести жизнь без надежды, возвращение в прошлое…
Человек должен общаться с другими людьми даже в самой трудной и безнадежной, казалось бы, ситуации. Пока он пребывает в замкнутом пространстве, пусть даже окруженный заботой персонала, он будет чувствовать себя все хуже и хуже. Если нет обычного общения, разговоров, совместных занятий, если нет обычного человеческого внимания, – не профессионального, а именно человеческого, – состояние будет становиться все хуже и хуже. Закрытая дверь и полный покой губительно действуют на психику и губят душу…
И еще – нельзя отнимать у человека надежду. Если человек надеется, очень жестоко отнять у него то, чем он живет. И вернуть его в закрытую «палату безнадежности», откуда нет выхода. Даже если не говорить об этом вслух, человек все равно догадается, что выхода нет. Пока с ним разговаривают, спорят, играют в настольные игры и рассказывают новости, человек чувствует себя живым. А когда его просто обслуживают профессионально, не уделяя ни капли тепла и эмоций – он начинает погибать. Сначала наступает психологическая смерть, а потом – физическая, это закон. Социальная смерть влечет психологическую, а потом и физическую – такая вот формула.
Так что в тяжелых обстоятельствах и в болезни не надо замыкаться в себе и зацикливаться исключительно на лечении, например. Или грустно сидеть в кресле, не двигаясь, погружаясь в мрачные однообразные мысли. Надо идти к людям и стараться общаться. Если общаться не получается пока – можно просто побыть среди людей. Так одна женщина в пору страшных личных переживаний просто бродила по большому торговому центру. Люди ходили, разговаривали, смеялись, ругались, покупали, закусывали, – и ей становилось немножечко легче… Так она спасла себя в трудное время.
