Становится душно и жарко. Меня бросает в пот, и первая мысль — бежать. Но я не двигаюсь. Встречаюсь с ним взглядом, пропускаю по телу очередь мурашек.
— Let's go to my hotel (Поехали в мой отель), — это не предложение. Звучит, по крайней мере, как приказ. И я, несмотря на незнание английского и хмельную голову, понимаю, что он говорит. Назло себе и всему миру киваю.
Перед нами открывается дверь, Халим заводит меня в здание. Швейцар приветствует шейха, принимает его пиджак, делает шаг назад, пропуская нас. Вокруг всё так помпезно и шикарно, что хочется вытереть ноги перед тем как переступить порог номера.
Халим закрывает за нами дверь, приобнимает меня. Его дыхание прерывистое, словно он бежал, а взгляд застывает на моих губах.
Сглатываю, увиливаю в сторону и от безысходности открываю первую попавшуюся дверь. Спальня. Ну, конечно же…
Посередине просторной комнаты стоит бар на колёсиках, и я направляюсь к нему за спасительной дозой выпивки.
***
— Я настоящая идиотка. Просто дура. Набитая. Неизлечимая клиническая тупица. Я ведь даже сейчас сижу здесь, в твоём номере… А должна быть там, с ним. Должна поговорить с Максом. А я не могу, понимаешь? Я боюсь. Боюсь узнать, что всё закончилось, хоть и понимаю оставшимся умом, что так и есть. Он с другой, а я в твоём номере. И ты… смотришь на меня как на идиотку, коей я и являюсь, и нихрена не понимаешь. Улыбаешься, думаешь, что я жалкая, да? А я не жалкая, понял, ты… Шейх, блин. И вообще, это всё из-за тебя. Ты вмешался в нашу с Максом жизнь. Разрушил всё, сломал доверие. Вот зачем ты приехал, а? Зачем увязался за мной? Прилип как банный лист к жопе! С поцелуями своими полез… Ещё и Максу всё рассказал. Гад ты, шейх. И натура у тебя поганая. Следишь за мной, преследуешь. Ты маньяк, да? Озабоченный маньячила!
Он больше не усмехается. Смотрит, чуть прищурив свои чёрные глаза, и не издаёт ни звука. Опасно так смотрит, будто понимает, о чём я говорю. А меня несёт. Пью вино как воду и всё больше пьянею. Кажется, будто только это мне сейчас и нужно. Набраться и забыть. Забыть её голос, той гадины, которую он сейчас обнимает. Выкинуть из головы, плюнуть и растереть. А завтра начать новую жизнь. Без него, без предателя, разбившего моё глупое, доверчивое сердце.
— И знаешь что, шейх… Я ведь его люблю. Никого никогда не любила. Он моя первая любовь, а первая любовь не забывается. Так что нет у тебя шансов. Да тебе ведь это и не нужно, да? Зачем тебе чувства? Ты же просто поиметь меня хочешь. А знаешь что? Я его брошу. Вот возьму и брошу. Пошли вы все, — ставлю вновь опустевший бокал на стол и поднимаюсь на ноги. Шатает. Хватаюсь за подлокотник кресла, всхлипываю, и в тот же момент меня подхватывают его руки.
Что-то говорит по-арабски, куда-то несёт меня. Оказавшись на кровати, отползаю назад, а Халим нависает сверху, но не касается. Снова смотрит.
— Ну, чего тебе? Чего зенки свои на меня таращишь? Думаешь, шлюха я, да? А вы… Вы кто? Предатели и изменники!
Халим зажимает мой рот ладонью, цокает языком.
— You talk too much (Ты слишком много говоришь).
Я опускаю взгляд на его обнажённую грудь. Когда он успел снять рубашку?
Пьяные мысли путаются, хаотично пляшут в голове, и я не могу за них схватиться. Смотрю, как Халим расстёгивает ремень на своих штанах, и поднимаю взгляд на его лицо. Его глаза сосредоточены на мне, полные губы что-то красиво шепчут на арабском. Где-то в животе появляется приятная тяжесть, и я молча слежу за тем, как он стаскивает с меня одежду. Его движения уверенные, точные и быстрые. Не задумываясь ни на минуту, снимает мои трусики и, взяв меня за бёдра, притягивает к себе.
Длинные пальцы касаются моей промежности, надавливают на уже пульсирующий бугорок и мягко проникают внутрь. Поглаживают нежную плоть, и я судорожно цепляюсь за его плечи. Голова кружится, накатывает тошнота. Я плохо соображаю, что делаю, но уверена, что хочу этого… Хочу попробовать его страсть на вкус. Совсем немного. А потом уйду. Исчезну. Растворюсь в ночи, словно меня и не было.
Пальцы Халима исчезают, перемещаются на мою шею. Он несколько секунд гипнотизирует меня горящим взглядом, а потом сжимает. Сильно, аж до хрипоты.
Его тело придавливает меня к постели, а вторая рука опускается между нами. Он берёт свой член и направляет его в меня. Крупная головка грубовато проникает между складочек, вызывая небольшой дискомфорт. Араб шипит и рывком заполняет меня до предела. Раздаётся пошлый шлепок, и я негромко вскрикиваю, подаюсь ему навстречу, словно намеренно причиняя себе боль. Наказываю себя. Потому что в этот момент понимаю… Я изменила Максу. Предала его. И пусть он сделал то же самое, я чувствую себя дешёвой шлюхой.
Халим трахает меня быстро, резко. Особо не церемонится. Я не чувствую того, что ощутила тогда на пляже… Всё возбуждение сошло на нет, и я просто жду, когда всё закончится. Не сопротивляюсь. Это было бы смешно. Я сама села в его машину, сама пришла в его номер и даже не попыталась воспротивиться, сама раздвинула ноги. И теку на его член тоже по своей воле. От этого ещё паршивее. Кажется, я начинаю трезветь.
Араб останавливается, крылья носа раздуваются, а на лбу выступила испарина. Он красив и горяч, но… Но. Перед глазами стоит лицо Макса, и я не могу сосредоточиться.
Халим вытаскивает из меня член, доводит себя до кондиции рукой. Пара движений, и его сперма брызгает на мой живот. Он переворачивает меня на бок, сам ложится сзади и, приподняв мою ногу, снова входит и возобновляет толчки. Между ног всё горит и пошло хлюпает, и я закрываю глаза, откидываюсь на его грудь.
— I will do it every night. Fuck you again and again (Я буду делать это каждую ночь. Трахать тебя снова и снова), — сдавливает пальцами мои соски и погружается так глубоко, что конечности теряют чувствительность, и низ живота сводит судорогой. — Do you want this, Christina? (Ты хочешь этого, Кристина?)
Содрогаюсь от накрывшего с головой оргазма и затихаю на его груди. Толчки внутри возобновляются, Халим быстро доводит себя до пика и на этот раз кончает уже в меня.
ГЛАВА 26
Вроде всё как обычно: я лежу на горячей, твёрдой груди, покрытой густой порослью мягких волос, меня уверенно обнимает сильная рука. Я чувствую его, его тепло.
Но в то же время всё по-другому… Запах, сердцебиение, даже дыхание. Это не Макс. Не мой мужчина. Чужой. Я чувствую и это.
Сначала появляется дискомфорт и страх, а потом уже возвращается память. Крепко зажмуриваюсь. Нет… Я не могла этого сделать. Не могла повести себя так. Чем же я теперь лучше Макса?! Как только узнала о его измене, тут же запрыгнула в постель к его другу. Дрянь… Какая же ты дрянь, Минаева.
Осторожно поднимаюсь, сползаю с постели, утаскивая за собой скомканную простынь. Кожу на животе стягивает от засохшей на ней спермы, а на бёдрах уже проступили синяки от пальцев Халима.
На цыпочках несусь в душ и, превозмогая головную боль, залезаю в душевую кабину. Остервенело тру кожу, сдирая с себя остатки своего порока, и тихо поскуливаю от обиды на себя, на Макса и на Халима. Если их я понять могу — один просто устал от одной косячной девицы, а второй решил воспользоваться ситуацией и затащить пьяную девку в свою постель, дабы пополнить свой список похождений в России — то себя я понимать отказываюсь совершенно.
