— Где Марианна? — вскоре обернулся он к Грейс. — Я же просил тебя следить за ней, просил подстраховать её сзади.
Грейс, не ответив, открыла одну из трех дверей в комнате и, полная глубокого изумления, выдала:
— Смотри, где мы, Хиро. Полная чушь!
Хиро оторвался от дыры и выглянул за дверь. Пустой зал с высокими потолками не показался ему чем-то невероятным. Банкетки одиноко стояли возле стенок. По углам висели баскетбольные кольца. Дощатый пол был разрисован кругами и полуокружностями.
— Это спортивный зал, — без всякого удивления сказал он. — Мы в раздевалке. Что ты ожидала увидеть, Грейс? Мы в школе, о которой говорил Слава.
Грейс вышла на середину зала и рассматривала потолок, а Хиро снова обратился к дыре. Он глядел на валявшийся на полу мусор и сожалел о том, что не успел как следует поесть. Его взгляд перебирал пакетики от сока и обертки от шоколадок и вдруг упал на то, что, по его мнению, казалось лишним среди всей кучи.
Хиро увидел медицинский бинт. Покрытый запекшейся кровью, он поражал воображение, вызывал неприятные воспоминания и ассоциации. Хиро инстинктивно отвернулся, но тотчас снова взглянул на стену с дырой. Он задумался и, когда в поле зрения опять попала груда мусора, ему показалось, что окровавленный бинт пошевельнулся. Хиро посмотрел на открытую дверь и хотел уже идти к Грейс, чтобы избавиться от странного видения, как вдруг бинт снова пришел в движение, и Хиро увидел потянувшиеся за ним пальцы.
Хиро подбежал к дыре и вытащил горячую недвижимую Марианну.
— Грейс! — закричал он. — Мне нужна твоя помощь! Марианна без сознания!
Хиро, держа одной рукой погибающую девушку, быстро вытащил из кармана пластинку с таблетками и высвободил одну.
— Грейс, — снова закричал он. — Иди сюда! Скорее!
Грейс неспешно зашла в комнату и, окинув недовольным взглядом трагическую картину, процедила:
— Вот же день не задался! Представляешь, пока ползла, у меня порвалось платье!
— Грейс, — велел Хиро, — набери в руки воды и принеси мне. Ей срочно нужно выпить таблетку!
Грейс скрылась в туалете, и Хиро услышал звук освободившейся от долгого заключения воды.
— Быстрее, Грейс! — крикнул он.
Грейс закрыла кран и вскоре показалась из-за двери, держа в руке воду.
— Влей ей в рот! — скомандовал Хиро. — Ей нужно помочь проглотить таблетку.
— Давай, Марианна! — шептал он на ухо, прижимаясь к её щеке. — Ты должна жить! Тебе нужно проглотить это!
— Она так захлебнется, — ворчала Грейс.
Лицо Марианны свела судорога. Её рука до этого плетью висевшая вдоль тела, напряглась и вцепилась пальцами в ночную рубашку.
— Её нужно где-то положить, Грейс. Поищи, может, есть какие-нибудь одеяла. Только быстро!
— Постой, — продолжает Хиро, — у Марианны руки ободраны в местах порезов, бинты мокрые от крови. Достань у меня из кармана чистые и принеси еще воды.
— Я тебе не медсестра, — говорит Грейс и скрывается за дверью.
Хиро ждет, потом осторожно опускает Марианну на пол и лезет в карман за бинтами. Он достает из мусорной кучи пустую бутылку из-под колы, моет её в раковине, набирает воды, потом промывает раны, нанесенные неровными краями бетонного тоннеля, и перевязывает ей руки. Он рвет край бинта пополам и закрепляет его, в то время как слышит шум. Когда Хиро поднимает голову, то видит Грейс, волочащую за собой гимнастический мат.
— Я не нашла ничего более подходящего, — сообщает она. — Итак, две двери здесь — это туалет и душ, третья — это спортивный зал с ещё одной дверью, которая закрыта. Мы заперты!
— Выход есть всегда, — парирует Хиро. — Только ты его не видишь.
Он кладет мат краем на банкетку и укладывает Марианну.
— Посиди с ней, смачивай бинт в холодной воде и прикладывай ко лбу. Я попробую сделать что-то с закрытой дверью.
— Дверь, вроде как, не устойчива, и если сильно подергать за ручку, то ходит взад вперед.
— Я не понимаю, где Слава, — говорит Хиро и выходит из раздевалки.
Грейс смотрит на дыру, потом оборачивается и видит Марианну. Грейс рассматривает её плотно перевязанные руки. Она быстро кидает взгляд на открытую дверь и снова смотрит на руки Марианны. Пристально глядя на дверной проем, Грейс тянет тонкие пальцы к туго завязанному бинту и спешно пытается его развязать.
Марианна дергается, её рука взлетает вверх и проносится прямо у Грейс перед носом. Та в ужасе пятится назад.
— Что ты делаешь? — заходит Хиро.
— Что ты делаешь! — кричит он. — Разве не видишь, как ей плохо?! Неужели человеческая жизнь для тебя ничего не значит, и ты готова поживиться даже на чужом несчастье?!
— Помоги хоть чем-то, поищи что-нибудь поесть, я открыл дверь! — ругался Хиро. — Сам посижу с Марианной.
Грейс, слегка затормозив в дверном проеме, словно хотела ответить, послушно вышла. Остановившись около двери из спортивного зала, она внимательно изучила замок и бросила недоверчивый взгляд в сторону раздевалки. Пока Хиро исправно смачивал бинты холодной водой и клал их на лоб Марианны, Грейс одиноко плутала по школьным коридорам.
Дневник (День 27–28)
☼
Все делают это в моём возрасте.
Ты хочешь знать, что я сделала?
Что ты хочешь, чтобы я сделала?
Я до часа ночи слушала радио. Пыталась спать в ванной. Я запретила себе думать о будущем. Решила придумать новый язык. Я написала в журнал письмо, в котором подробно объяснила, как трудно содержать пятерых детей на зарплату три тысячи рублей в месяц.
Я делала идиотские вещи. Думала об идиотских вещах! И пусть хоть кто-нибудь попробует сказать, что все, что я делала и о чем думала, было идиотством.
Я буду делать то, что считаю нужным. То, что взбредет в голову!
Я не желаю тебе о чем-то сообщать. Я не желаю писать, Матвей, и не хочу высказывать свои идеи. Потому что ты, словно опухоль, на моем мозге. Ты многое знаешь, но тебе хочется услышать больше! Ты будто бы выжимаешь из меня информацию, принуждаешь выкладывать на бумагу все, что накопилось. Я не хочу с тобой общаться!
Я злюсь. Я злая. Я вообще совершенно злобное существо.
Я постоянно злюсь. Я пишу чушь и злюсь.
Когда мне не о чем писать, я делаю чушь и злюсь. Когда я не могу делать чушь, я придумываю её, а потом злюсь. Я всегда злюсь. Я предпочитаю злиться, чем действовать. Я люблю злиться. Сначала это успокаивает, затем накрывает азарт.
Ну что, будущий юрист, что будем делать дальше?
Иногда я совершала некоторые поступки только для того, чтобы было о чем написать. Как сегодня, к примеру. Ведь писать-то, собственно, не о чем?
