Ощущение ужаса.
Учащенное сердцебиение.
Оцепенение.
Холодный пот.
Дрожь в теле.
По всем признакам у меня фобия. Я — фобик.
Фобик?
Но это глупо! Если я могу испытывать все виды фобий, то значит способна не испытывать ни одной, подавлять, ведь многие из них противоположны.
Хотя есть ли обратная зависимость между «всем» и «ничем»?
Есть ли между ними некий переводной коэффициент, для перехода от одного к другому без каких-либо потерь.
Что?
Вечер, 21:19
Я рассказала папе о страхах по поводу прочитанного. Он сказал, что у меня фобиофобия, т. е. боязнь разных фобий. Потом засмеялся и добавил, что отсутствие страхов вообще — это признак психиатрического расстройства.
И на том спасибо.
☼
Как ты открыла для себя хокку?
Прочитала статью в энциклопедии.
Попробовала.
Получилось.
Стала сочинять. Это проще, чем писать настоящие стихи. Видимо, не хватает терпения.
О чем ты сегодня должна думать?
Об учебе.
О поступлении в институт.
Об экзаменах.
О смысле жизни.
И о мытье посуды.
О чем ты никогда не должна думать?
О водке.
О цифрах на будильнике.
О синяках под глазами.
О судьбе животных Крайнего Севера.
О шоу-бизнесе.
Зачем тебе вообще нужно думать?
Чтобы было чем заняться осенними дождливыми вечерами.
Чтобы не читать, не считать и не писать.
Потому что все этим иногда занимаются.
Я практически сплю. Сейчас три часа ночи (или утра). Мы (без меня) поговорили, обсудили все возможные варианты, и мы (без меня) решили, что я буду поступать на юридический факультет. В ближайший университет. Вот так.
Я сплю.
Я проснулась. Я не сплю.
Итак, господа присяжные заседатели, я не сплю. Не сплю. Три часа ночи. Или утра.
Ещё шесть минут. И будет четыре часа утра.
Следует ли смотреть на часы, когда знаешь, что секунды идут одна за другой и составляют минуту?
Да, если ты думаешь о часах.
Нет, если в твоей голове в четыре часа утра бродят такие мысли.
Может быть, если тебя интересует этот вопрос в четыре часа утра.
Я хочу спать.
Если не можешь решить сама, могут ли тогда другие решать за тебя?
Да, если они умней.
Нет, если ты считаешь, что они тебя умней.
Может быть, если ты не умеешь решать и здраво мыслить, но существуют «другие», способные решать и здраво мыслить за тебя.
Я сплю.
Опять не сплю! Я думаю. Может быть, не стоит думать вообще, если за меня думают другие? Может быть, лучше будет все-таки нормально поспать?
Почему я злюсь?
Почему я думаю, что злюсь?
Почему, когда я думаю, что злюсь, то по-настоящему начинаю злиться?
Почему я пишу в четыре часа утра непонятные фразы?
Почему я ставлю так много вопросительных знаков?
Почему я не сплю?
Потому что меня зовут Марианна Птичкина (да, именно так). Потому что я — несуразное существо с короткой челкой. Потому что я не умею действовать. Потому что я практически месяц веду дневник.
Я пытаюсь не уснуть. Я не желаю спать. Завтра перестану есть. Послезавтра — пить. Глупые слова. Глупые мысли приходят в голову в четыре часа утра.
Родители кричали, что я не могу ничего решить, что могу только волноваться и болеть. Потом молча злились. Когда я заплакала, они решили, что у меня снова поднимется высокая температура, и испугались. Они боялись, что я не пойду в школу, что перестану учиться и не смогу поступить в университет. Тогда сказали, чтобы я успокоилась.
А я, вот, не успокоилась!
Сейчас я полностью спокойна. Мне дали 300 рублей на билет в кинотеатр. Меня назвали умницей и красивой девочкой. Передо мной извинились. И так далее и тому подобное.
Я лучше буду спать.
Но ты, Матвей, должен знать, что я не хочу спать.
Я что-нибудь сделаю завтра. Обязательно сделаю.
А сейчас буду спать.
Глава 18. Дыра
* * *
Мне не страшен ад.
Страшнее всего наше
Расставание.
В стене сияла довольно большая дыра. Сделать её можно было без особых усилий. Стена представляла собой тонкую, окрашенную краской фанерку, и чтобы пробить в ней отверстие, хватило бы даже сильного удара ногой. Так, вероятно, дыра и появилась на свет.
Как обычно случается, пустое место не может оставаться им долго. Вот и дыра в стене оказалась приспособлена под мусорное ведро, с одним, правда, существенным недостатком: такое ведро невозможно было вынести и освободить от накопившегося мусора.
Поэтому эту дыру-ведро уже давно до отказа забили обертками от шоколадок, пустыми пакетиками от чипсов и орешков, бутылочками из-под питьевых йогуртов и газированных напитков. Некоторые из них уже не помещались внутри и потому торчали снаружи, нанося непоправимый вред интерьеру.
Одна из бутылочек Pepsi не смогла больше держать равновесие и упала на пол. Спустя пару секунд её примеру последовало ещё двое собратьев: пол-литра кока-колы и 0,33 литра фанты. После их выпадения из коллектива бунт среди жителей дыры-ведра обострился, и покидать место заключения стали свернутые в трубочки блестящие пакеты и скомканные фантики. Они валом валили из дыры, пока, наконец, не показалось то, что спугнуло их с насиженных и, казалось, вечных мест.
Из стены вылезло десять человеческих пальцев, и бывшие жители дыры-ведра оказались ещё дальше от дома. Бедолаги-пакеты и алюминиевые банки с ужасом взирали на незваное чудище, удивленно отмечая, что когда-то уже с ним встречались, но из-за неразвитого ума не могли определить, где и когда оно было.
Вторжение пальцев-завоевателей продолжалось до тех пор, пока из дыры не появилась целая человеческая рука и принялась расширять отверстие, отламывая новые куски фанеры. Уже бывшие жители тихо наблюдали за ней и бездействовали.
Вылезшая рука работала довольно быстро, дыра в стене разрасталась, и вскоре обалдевшие бомжи из дыры-ведра узрели человеческое лицо, а после торс и людские ноги.
Хиро выбрался из сырого бетонного коридора, отряхнулся от паутины, пыли, крошек от чипсов и скорлупок фисташек. Он выпрямился во весь рост и стал разминать затекшее тело. Мужчина осмотрелся по сторонам и, остановив взгляд на дырке в стене, повернулся к ней. Неуверенно взявшись за отломанный край стены-фанеры, Хиро заглянул в темноту и тут же столкнулся носом с едва увидевшей яркий свет Грейс. Он потянул её на себя и помог выбраться. Девушка отошла в сторону, а Хиро продолжил вглядываться в сияющую в стене дыру.
