— Решаете, кого убить первым?
«И почему ей все-время хочется, чтобы кого-то убили?» — подумал Хиро, глядя на ее босые ступни.
— Что-то случилось? — спросил он.
— Грейс куда-то пропала, а Слава — не самый приятный собеседник. То твердит, что убийца, то орет, что пора искать выход, а мы, лентяи, ничего не делаем.
— Хоть кто-то хочет найти выход, — оживился Оливер. — Спасибо, Хиро, буду ждать счет. Пора чем-то подкрепиться! Я ничего не ел с утра.
Хиро кивает, берет бумагу с ручкой, проходит мимо Марианны к комоду.
— Стой, — она громко останавливает его. — Ты отдашь мне ее?
— Нет, — смотрит на синюю ручку Хиро.
— А еще у тебя есть?
— Нет.
— Не подеритесь! — ничего не понимает Оливер. — Зачем тебе ручка?
— Хочу писать. Я люблю таким образом собирать мысли, чтобы лучше во всем разобраться.
— Конечно, он не отдаст тебе ручку, — захохотал Оливер. — Есть же консультации Хиро за двести евро. Вот лучший способ со всем разобраться, какие еще ручки!
— За сколько? — охнула Марианна.
— Пошли завтракать! — Оливер потянул девушку к двери. Дневник (День 12–13)
☼
Следует написать о чем-то. И я пишу.
В голову не приходит ничего путного.
Что ж…
Реальность. Та реальность, в которой я существую, реальна ли она? Стена, на которую смотрю, существует ли в действительности, или она только порождение моего ограниченного ума? Мираж, выдумка?
Что, если этой стены нет? Не существует. Моя реальность отрицает её. Разум не принимает. Тело не ощущает.
Будет ли тогда передо мной стена?
Или нет?
Матвей?
☼
Матвей, мне снился странный сон…
Мне приснился сон:
Я одна вокруг Земли.
Смерть дышит рядом.
Теперь это настоящий хокку (я горжусь собой!).
Так вот. Необычный, противоестественный, удивительный сон посетил меня сегодня (т. е. ночью) как-то внезапно, когда я не ожидала (т. е конечно ожидала, что мне что-нибудь приснится, но чтоб такое…). Я до сих пор не могу прийти в себя от его магического действия. Хочется вспомнить все детали и понять, что произошло.
Может быть, мой сон покажется тебе, Матвей, обыкновенным, а вовсе не волшебным: но я же перескажу только сюжет. Когда я спала, когда я во сне ходила, смотрела и думала, все было таким ненормальным.
Приснилось, что я живу в отеле. Он был каким-то темно-коричневым, желтовато-мрачным со странными неровными стенами, корявыми длинными деревянными лестницами, пустыми коридорами и обвисшими осыпающимися потолками. Я была не одна, со мной были две женщины, видимо, подруги. Мы искали моего мужа (забавная подробность?!). Мы ходили по коридорам, спускались по лестницам, лазили по стенам, смотрели на потолок, разыскивая его. Я вместе с ними искала его, хотя понятия не имела, как он выглядит, пока не увидела портрет на стене (мне сказали, что это он). На стене была только одна картина: его портрет. Он был весь черным: дело не в том, что портрет был грязным или сгоревшим, или мой муж был негром — просто он был черным, не знаю, как объяснить.
В одном из номеров мы его отыскали. Он был мертв: на него упал шкаф. Во сне я не видела ни крови, ни самого тела. Просто знала, что он мертв и что на него упал шкаф. Наверное, на этом бы все закончилось, если бы мне внезапно не стало ужасно страшно, и я не побежала бы прочь, увидев в зеркале на стене отражение незнакомого человека. Тем не менее, я побежала, но, как обычно бывает во сне, ноги не слушались и не желали двигаться.
Тут я проснулась. Меня посетила мысль о том, что я хотела бы узнать, кто убил моего мужа, и найти этого человека. Почти сразу снова уснула.
Я еще раз появилась в отеле. При первом взгляде — в том же самом отеле, но на самом деле — как будто в другом, словно за той же картинкой скрывалось что-то совсем иное, непонятное, неизвестное, ненастоящее.
Теперь я была одна. Теперь я искала тех двух женщин. Было холодно, а по коридорам ходили розовые овцы. Они поодиночке бродили по отелю и были такого ярко-розового цвета, что начали слезиться глаза.
Это был сон.
На лестнице я столкнулась с мужем, то есть, столкнулась с человеком, который убил моего мужа. Но на самом деле (это я только сейчас поняла!) они были на одно лицо: мой муж и его убийца.
В тот момент (когда я столкнулась с ним) у меня было такое странное, очень уж настоящее чувство полного отрешения от мира. Я смотрела на убийцу, словно смотрела на мужа, хотя знала, что он лежит мертвый в одном из номеров.
Я проснулась. Может быть, я не рассказала тебе, Матвей, какие-то детали, но я не помню всего. Наверное, не следует смотреть на ночь триллеры.
Тем не менее сегодня понедельник, и я не пошла в школу. Я чувствую себя вполне нормально, только по-прежнему немного отрешенной, словно замороженной и впоследствии оттаявшей. У меня ничего не болит, только как-то страшно смотреть на стены и думать.
Мама надавала таблеток, но я не ощущаю никаких изменений. Пожалуй, только бросает то в холод, то в жар.
Ты увидела,
Как мысль уходит в ночь.
Стены движутся.
Папа сказал, что я должна отдыхать, лежать, ни о чем не думать и попытаться уснуть. Последнего делать я никак не хочу.
Помню, как в первый раз оказалась в гостинице. Мы с родителями (мне тогда было около четырех) поехали на экскурсию в другой город. Я тогда очень испугалась и хотела вернуться скорее домой. Мне было неприятно находиться где-то ещё кроме своего родного дома. Дело было даже не в детской капризности…
Помню, как папа сказал тогда с гордостью, что мы, Птичкины, не сдаемся и боремся с любыми трудностями, словно на вопрос: «Are you a party member?» отвечал: «Yes, I am a member of the Communist Party of the Soviet Union».
Когда я плакала и кричала, что хочу домой (это тогда, ещё в четыре года!), мама ответила, что скорее она станет президентом США, чем мы уедем из того города. У меня сильная мама, я бы не удивилась, если узнала, что она по ночам помогает милиции ловить особо опасных преступников.
Всё так глупо. Так смешно. И странно.
Всё из-за таблеток. И из-за литра выпитого чая с лимоном.
Как ты думаешь, Матвей, причем тут розовые овцы?
Остальное будто бы не смущает? А?
Нельзя смотреть телевизор на ночь.
Ах, да, я не рассказала самого глупого, смешного и странного. У меня температура. Тридцать девять и шесть. Глава 13. Кровь
* * *
