— Ты играл тогда эту вещь, страшная такая. Сыграй. Ты говорил еще, это певец из Дип Перпл поет, вот фамилию сейчас вспомню, — Лось наморщил лоб. — Жан Гиллан, да? Типа молитва перед распятием.
— Да, Ян Гиллан. «Гефсиман», «Моленье о чаше».
Паренек заиграл тяжелые и мрачные аккорды вступления «Гефсиман».
Лось опять заскрипел зубами и размазал по лицу грязным кулаком выступившие слезы.
В это время на полутемную сцену неслышно вылез майор Козух. Только что у него состоялся неприятный разговор с подполковником Клещицем. Единственно правильным решением после этого разговора было пойти домой и выпить двести граммов водки. Сейчас он так и сделает, ибо это очень правильная и своевременная идея. А в свой музей Клещиц пусть катится сам.
Но сначала Козух решил зайти в клуб, проверить порядок. В клубе на полутемной сцене он обнаружил играющего на пианино Мальцева и сидящего рядом на стуле Лосева.
— Это что такое? — прошипел он, уставившись на Паренька взглядом сытого борова.
Если бы политрук Козух ограничился шипением и прищуриванием глаз, которым он научился у своего начальника подполковника Клещица, дальнейшая судьба младшего лейтенанта Лосева могла сложиться совсем иначе. Но Козух решил закрыть крышку пианино. Крышка выскользнула из рук политрука и с размаху ударила по пальцам Паренька. Паренек вскрикнул от боли и схватился за пальцы. Козух сам не ожидал этого и замер в нерешительности.
Лось молча поднялся со стула, неспеша подошел к замполиту и буднично сказал:
— Ну все, Козух, молись своему замполитскому богу!
В глазах Козуха мелькнул испуг и он забормотал:
— Это ты того, Лосев… Спокойно, спокойно, лейтенант!
Лось был одного роста с майором, но заметно уступал тому по весу. Глядя на кряжистую мужицкую фигуру Козуха и похудевшего Лося, вряд ли кто поставил бы на младшего лейтенанта.
А напрасно. Навыки кандидата в мастера по боксу кое-чего стоят, даже если три дня питаешься только пряниками из солдатской лавки. А помноженные на опыт уличного бойца, давали Лосю вполне ощутимое преимущество. А что дает в уличном противостоянии преимущество? Первый удар. Когда противник еще неподвижен, можно спокойно выбрать место и внезапно ударить.
Козух, почуяв недоброе, схватил Лося железной мужицкой хваткой за запястья. Лось молча нанес первый удар. Он ударил Козуха лбом в переносицу. Раздался сдавленный крик, и из носа замполита брызнула кровь. Однако железной хватки тот не ослабил, а от страха еще сильнее стиснул руки Лося. Лось, не расходуя силы на высвобождение рук, неспеша прицельно ударил Козуха коленом в пах. Замполит взревел и, отпустив руки Лося, стал беспорядочно молотить пудовыми кулаками, стараясь попасть в голову противника. Один из таких любительских хуков пришелся по цели, из рассеченной губы Лося брызнула кровь. Лось на мгновение потерял контроль и на подсознательном уровне увернулся от нескольких последующих ударов. Зато теперь, когда его руки оказались освобожденными, он, придя в себя после пропущенного удара, потряс головой и стал в боксерскую стойку. Уличная фаза двух первых ударов миновала, теперь надо было действовать, как учили. Поймать выпад противника, уйти от удара, отклонив корпус, и нанести удар под подбородок, вложив в него всю тяжесть тела. Главное не думать, вся связка должна быть на автомате, иначе ничего не выйдет. Так учил его первый тренер в училище. Вот сейчас и пригодилось.
Голова Козуха дернулась назад, и он на секунду замер. После удачного апперкота противник переходит в состояние «грогги». Тут нужно не упустить время, пока рефери не открыл счет, и добить противника. Но сейчас на полутемной сцене солдатского клуба кроме Лося, Козуха и испуганного Паренька никого не было. Методично, как на тренировке, Лось приблизился к Козуху и провел хук слева. Политрук перестал размахивать кулаками и стал оседать на ставшие ватными ноги. Прицелившись, Лось добил осевшего Козуха хуком справа. Разбросав папки, замполит развалился на сцене.
Тяжело дыша, Лось подошел к стулу и сел. На его лбу отпечаталось красное пятно, а из рассеченной губы сочилась струйка крови.
— Здоровый кабан. Отожрался на замполитовских харчах, — сказал Лось, потирая ушибленный кулак. — Я всегда думал: «Вот когда Бог меня спросит, что я в жизни сделал хорошего, ну хоть один поступок, — что я ему отвечу?» Получалось, ничего! А теперь я знаю! Скажу — одного замполита завалил. Ну-ка давай бегом отсюда, — Лось схватил Паренька за плечи и потянул к выходу.
— Подожди, — вдруг остановился Лось. — Хотел я с тобой, Паренек, выпить сегодня, очень хотел, вот бутылку принес. Жалко, не сложилось.
Лось вернулся на полутемную сцену и ладонью приподнял затылок Козуха. Тот в ответ что-то нечленораздельно замычал. Лицо его было в крови, а под левым глазом наливалась огромная гематома. Лось откупорил бутылку водки и стал вливать ее содержимое в широкий рот политработника.
— Если будут спрашивать — расскажешь все, как было, — сказал Лось Пареньку. — Скажешь, я, мол, играл в клубе, а пьяный Лось пришел и избил Козуха. На тебя с твоими лапками никто не подумает. А может, и спрашивать никто не будет, сор из избы выносить не захочет, Клещицу первому не нужно, чтобы его майоров младшие лейтенанты лупили. Тем более что меня уже не будет.
— Как не будет? Ты чего? — ошарашено спросил Паренек.
— Слушай, — вдруг остановился Лось и схватил Паренька за руку. — Я понял! Я раньше не знал… Это был не Козух… Это приходил мой ангел-хранитель. Ангел-хранитель, да… Ты играл, а я попросил Бога… Попросил… Потому что мне уже хана. Уже все… И он прислал ангела, чтобы спасти меня! Понимаешь, он больше никогда не придет, никогда, он приходит один раз! Это мой шанс, понимаешь?! Ведь это она, Паренек, это точка невозврата! А я думал, я ее проморгал! Водочкой благополучно залил. А она — вот, здесь, сейчас!
Лось посмотрел на часы.
— Через час на вокзал придет поезд «Пекин-Москва». Купи мне билет! — закричал Лось, стиснув руку Паренька. — Паренек, купи мне билет! Слышишь? У меня нет денег, купи мне билет! Я забегу домой, возьму сумку с гражданским, нужно быстро, там уже, наверное, патруль! Клещиц давно мне уже трибуналом грозит. А через час пятнадцать «Пекин — Москва» уедет отсюда. Купи мне билет до Оренбурга, пожалуйста! Давай, Паренек, решайся! Я отдам!
Через час запыхавшиеся Лось и Паренек выскочили на перрон Борзинского вокзала. Лось был в потертых джинсах и старой ватной куртке. Через плечо у него висела потрепанная дорожная сумка. Рассеченная губа была заклеена пластырем, а на лбу виднелось большое красное пятно. Паренек переодеться не успел и был в форме.
Из сиреневого тумана медленно выкатился могучий красный локомотив. Важно постукивая на входных стрелках колесами, он вытащил за собой вереницу вагонов с ярко освещенными окнами и белыми табличками «Пекин-Москва». Борзя — первая станция после пересечения китайской границы, и поэтому пассажиров здесь еще мало. Зашипел воздух, лязгнули сцепки, и поезд медленно остановился.
