А объяснительная этой швеи-мотористки? Соблазненной неким Плейшнером? Клещиц еще раз взял в руки листок бумаги. «Сблизилась!» Явно под диктовку этой Бебешко.
Ну что, надо признать, этот Злобин умеет работать, даром что провинциал.
Итак, что мы имеем? В прошнурованной и опечатанной тетрадочке, лежащей в каком-нибудь сейфе в политотделе штаба округа, уже зафиксирована запись про избиение двух комбатов, которые, как ясно любому опытному политработнику, сами подрались по пьяной лавочке. Это раз.
Теперь появится эпизод с пьяной дракой и нападением на милицейского эксперта возле ресторана «Садко». Два.
Еще раньше появилась запись о приключениях в Борзинских притонах младшего лейтенанта Лосева. Три.
Опять-таки неприятность в котельной, когда благодаря пьяной выходке Лосева оказалось, что температура в разгар зимы в казарме может быть плюс двадцать пять градусов. Это вообще ЧП! Это четыре и пять.
Шесть — сближение ракетчика по кличке Плейшнер с учащейся ПТУ.
И это только, если брать офицеров.
А если брать и солдат?
Примерно раз в каждые три недели, напившись лосьона для бритья, купленного в солдатской лавке, угоняют бензовоз. На нем уже живого места нет. Хорошо хоть не ТЗМ
[30] с ракетами. Причем сценарий всегда просто мистически одинаков. Бензовоз доезжает до рва на выезде из техтерритории и загрузает в нем. Утром его вытаскивают тягачом.
Взять того же начпрода Хайруллина. Хороший, старательный башкир, но по результатам ревизии у него обнаружили за год недостачу двух с половиной тысяч куриных яиц. Поскольку яйца с местной птицефабрики, будучи старшим машины, возил двухгодичник лейтенант Мальцев, его и обвинили в том, что он выпил все эти яйца по дороге в часть. Мальцев не возражал: может, и выпил, две тысячи, так две, четыре тысячи, так четыре. Я к вам в армию не напрашивался. Хотя яиц я не пил, можете взять у меня анализ кала. Если армия говорит «Надо», я сдам. Яйца тогда списали на бой специальным приказом зам по тылу бригады подполковника Цандера.
Дальше. После того как выяснилось, что чокнутый Пиксасов скрывался в свинарнике, посмотрели в строевой части документы. И что обнаружили? Обнаружили, что солдат-чеченец, который обслуживал свинарник, служит уже почти три года. Ну и что делать прикажете? Сам чеченец-свинарь своего срока не считал то ли от гордости, то ли от чего еще. Отправили свинаря на дембель тихонько, с почетом, грамоту выписали, он так ничего и не понял. Дома его все спокойно так восприняли, три года, так три. Грамоту внимательно читали сначала старики, а потом и все остальные в ауле.
Щекотание в солнечном сплетении перешло в ноющую боль. Клещиц потер ладонью грудь. Вот такая она и есть — стезя политрука! И как назло, Клещиц не любит алкоголь. С одной стороны это помогло ему пройти прямым путем от дивизионного замполита до начальника политотдела ракетной бригады. А с другой стороны — как снять стресс? Иногда он даже завидовал, скажем, тому же майору Козуху. Получил стресс, пришел домой, опрокинул двести граммов, закусил квашеной капустой — и спать праведным сном замполита. А что делать Клещицу? Разве что наорать на Козуха. Но с того как с гуся вода. Мало наорешь — сто граммов выпьет, больше наорешь — двести граммов. Вот и вся арифметика. Ну ничего, пусть теперь добивается отпуска этому Плейшнеру, тому нужно срочно жениться. Без жены лучше из отпуска и не появляться: набросится эта несовершеннолетняя секс-бомба из ПТУ на парня, до костей обглодает. Еще и Злобин на ее стороне, забьют Плейшнера, как мамонта.
По давнему опыту Клещиц знал, что после возвращения из отпуска с молодой женой местные девицы теряют всяческий интерес к облюбованному лейтенанту и, не теряя драгоценного времени, перебрасывают свою тантрическую энергию на другого холостяка. А парень, который до этого ходил и маялся со своим спермотоксикозом, женившись, становится нормальным служивым офицером и семьянином.
Злобина тоже понять можно. Бичей своих он приструнить не может, те тоже со спермотоксикозом ходят. Только местные барышни сначала лейтенанта заарканить пробуют, ну а не получится, тогда и за местного можно. Такая вот специфика этого населенного пункта. Вот за это и караулят на виадуке местные хлопцы подгулявшего офицера, их тоже ведь понять можно.
А вот с Висляковым сложнее. Эксперт Коняев еще какой-то… Откуда он вообще взялся, этот эксперт Коняев, около «Садко»? Придется врезать Вислякову по полной по партийной линии. Для отчетности надо. И Козуху, который давал ему рекомендацию в партию, тоже врезать, на него уже давно материалу накопилось. Хорошо бы и Вислякова женить, тоже, небось, мучается. Хороший стартовик, говорят, перспективный. Такими армия не бросается. Ясно, что этот раунд мы городу проиграли, нужно тушить пожар. Это тебе не изучение книги дорогого товарища Леонида Ильича Брежнева «Малая земля» организовать.
Сейчас нужно поставить задачу Козуху. Плейшнер его офицер, вот пусть и возится с ним. А заодно и разгон Козуху дать за Вислякова, а то без разгона останавливается Козух, как телок ленивый. Заодно и пар выпустить, может, полегчает, а то что-то в груди давит. Давит и жжет в солнечном сплетении. Что это такое может быть?
Клещиц снял трубку телефона и вызвал замполита третьего дивизиона майора Козуха.
— Лейтенант Висляков у вас служит? — спросил Клещиц, рассматривая красное озабоченное лицо замполита.
— Так точно, у нас.
Клещиц поднял указательный палец вверх и к чему-то прислушался.
— Слышишь, майор, по ком звонит колокол?
Козух посмотрел на потолок и внимательно прислушался. За окном на плацу каркали вороны.
— Что молчишь, майор? Слышишь вонь? — тихо спросил Клещиц.
Козух потянул крупным носом воздух.
— Нет, — так же тихо ответил он.
— Это плохо, политрук. Очень плохо! Значит, ты потерял политическое чутье, замполит! А замполит без политического чутья все равно что брачная ночь без невесты! В армии такой политрук никому не нужен. И на гражданке такой политрук тем более никому не нужен. Преподавателем гражданской обороны и то не возьмут. Разве что ночным сторожем. И то еще там сто раз подумают, связываться ли с бывшим замполитом.
Клещиц замолчал.
— Вы были когда-нибудь в музее изящных искусств, майор? — вкрадчиво спросил он через некоторое время.
Козух потоптался на месте сапогами сорок пятого размера и осторожно ответил:
— Не привелось как-то.
— А вы никогда не задумывались почему? Почему вы никогда не были в музее изящных искусств?
— Ну не довелось.
— Вы понимаете мой вопрос, майор? Почему не довелось? Почему? По какой причине?
Козух почувствовал себя загнанным в угол. Не будучи в состоянии что-то противопоставить железной логике своего непосредственного начальника, он потоптался, как конь-тяжеловоз на месте и молча пожал полными плечами.
