Похожая на ящерицу чернявая боевая подруга младшего командира пронзительно подпевала ему:
— Из сотен грозных батарей за слезы наших матерей, за нашу Родину — огонь!!!
В разудалой голове Пиксасова-старшего окончательно все перепуталось, и он поднимал новые и новые тосты за офицера, прибывшего на родину сообщить о военных успехах своего сына.
— За нашу Родину — огонь!!! — до поздней ночи раздавались яростные крики из черного покосившегося дома Пиксасовых.
Через некоторое время доблестный родитель и Анька выпили всю водку, наорались военных песен и, спотыкаясь, удалились на заслуженный отдых в спальню. Паренек остался за опустевшим праздничным столом один. Он осмотрелся и увидел в углу какой-то топчан. Не снимая шинели, он лег и закрыл глаза.
От вони неизвестного происхождения, царившей в доме, Паренька стало подташнивать. Он встал, открыл входную дверь и вышел на крыльцо. Стояла полная луна, и весь двор был залит ее ртутным светом. В темном безоблачном небе переливался звездный ковер. Паренек вдохнул полной грудью морозный воздух и хотел пойти поискать туалет, но вдруг застыл на месте. Из темноты перед ним появилась огромная собака, похожая на волка. Собака смотрела на него внимательным выжидающим взглядом фосфоресцирующих глаз. Паренек, стараясь не делать резких движений, повернулся и вошел обратно в дом, плотно затворив за собой дверь. Потом после некоторого раздумья он направился в спальню. В спальне было странно прохладно и стояла кромешная тьма, так как единственное грязное окно было забито фанерой. Наощупь Паренек подошел к кровати и стал тормошить лежащего на ней человека за плечо. Человек сначала что-то мычал, потом опустил ноги на пол и стал шарить рукой под кроватью.
— Где топор? Где мой топор? — хрипло бормотал он.
— Чего ты хочешь? — спросила паренька шипящим шепотом лежащая рядом Анька.
— Мне нужно в туалет, а на дворе собака не дает.
Анька в черной комбинации на жилистом теле, что-то бормоча под нос, встала с кровати и пошлепала к двери. Мальцев набросил на плечи шинель и тоже пошел за ней. Выйдя босиком на крыльцо, женщина позвала в темноту:
— Полкан, Полкан!
Из темноты пришел Полкан. Анька спустилась с крыльца и взяла его за ошейник.
— Иди, не бойся, — махнула она рукой.
— А чего он про топор говорил? — спросил Паренек. — Ночью буянить не будет?
— А кто его знает, — зевнув во весь рот, равнодушно ответила Анька. — Иногда буянит, за топор хватается, тогда тикать надо. Ну, ты услышишь. Если что, беги.
Возвратившись в дом, Паренек закрыл за собой на задвижку дверь и, нащупав в темноте топчан, устало опустился на него.
Кажется, прошел еще один день в армии.
Вопреки опасениям ночь прошла без происшествий. Утро выдалось морозное и солнечное. Паренек шел по скрипящему снегу вдоль улицы, и немногочисленные люди, попадавшиеся ему на пути, здоровались с ним, как со старым знакомым. Мальцев удивленно здоровался в ответ. Путь Мальцева пролегал в местный военкомат, который располагался в одном здании с отделением милиции. В милиции Мальцев застал двух русских милиционеров и бурята, видимо, задержанного. Бурят стоял посреди комнаты, маленький, коренастый, набычившийся. Руки он держал сцепленными за спиной, из под жестких черных волос блестели разбойничьи глаза. На столе перед милиционерами лежал неестественно большой нож с кривым лезвием, вымазанным в крови.
— Так зачем ты барана зарезал? — устало и, видимо, не в первый раз спрашивал милиционер бурята.
Бурят в ответ только сверкнул глазами и еще больше набычился. Потом он стал что-то неразборчиво и с вызовом бормотать, из чего можно было разобрать только слово «убил». Мальцев прошел в следующую комнату, где находился военкомат, и изложил цель своего приезда. Выслушав его, начальник военкомата передал Мальцеву копии призывных документов рядового Пиксасова. Через полчаса Мальцев покинул военкомат, так и не узнав, за что маленький бурят с разбойничьими глазами убил барана.
Улан-Удэ оказался вполне современным городом. Примерно половина прохожих на улицах были с большими, как чан, головами, желтыми лицами, черными жесткими волосами и плоскими носами. Буряты разговаривали на русском с легким акцентом, вывески магазинов были смешанные, часть на русском, часть на бурятском языке русскими буквами. В вокзальном буфете Пареньку продали за восемьдесят копеек чай
[25]. Причина такой высокой цены открылась, когда Паренек попробовал напиток. Это был бурятский чай с кусочками топленого сала, плававшими в теплой жидкости буро-зеленого цвета. Знакомство с национальной кухней закончилось после первого глотка.
«Интересно, какими мы кажемся бурятам?» — подумал Паренек. «Наверное, бледными, длинноносыми и с крошечными недоразвитыми головами».
В психиатрической клинике Мальцеву дали выписку из истории болезни матери Пиксасова. Какая-то разновидность шизофрении. Пиксасова находилась на амбулаторном учете, но иногда, чаще весной, ей становилось хуже, и тогда ее помещали в стационар. Мальцев направился по домашнему адресу Пиксасовой, который ему дали в больнице. Пиксасовой дома не оказалось, а соседи по коммуналке рассказали, как пройти к ее месту работы — киоску по продаже трамвайных талонов. Тихая маленькая женщина, совсем не похожая на сына — крупного, неряшливого, мордатого. Известие о дезертирстве сына Пиксасова восприняла равнодушно, только как-то виновато улыбнулась, пряча глаза. Оказалось, она не видела сына и не слышала о нем уже давно, сколько — точно не помнит. Уехала из Малого Куналея тоже давно. Бывшего мужа помнит хорошо, как пил, как гонялся за ней по дому с топором, как привел домой Аньку. Аньку бывший муж ни разу пальцем не тронул, уважал. А вот ее как-то поймал, повалил на пол и рубанул топором по волосам.
Неохотно поговорив о сыне и бывшем муже, Пиксасова почему-то стала рассказывать Пареньку о психиатрической лечебнице.
— От водки там тоже лечат, — сказала Пиксасова. — Дают сначала лекарство специальное. Потом, когда лекарство начинает действовать, наливают сто грамм. Больных выворачивает, трясет, они на стенку лезут. Сама видела Аверс, это у них называется. Это чтобы отвращение было. Какое-то время помогает, а потом опять. Раз девчонка одна, тихая такая, нож в столовой у хлеборезки стащила и с ножом за санитаркой по корпусу гонялась. Никогда не скажешь, худенькая такая. А санитарка толстая, визжит, как свинья, все испугались. Девчонка тоже визжит, еле нож отобрали. Молодые девки на заднем дворе через забор сигареты с улицы стреляют. Мужики туда ходят, со всего города приезжают. Потому что не за просто так, а чтоб получить сигарету, девке нужно показать кое-что. Те, кто помоложе, по целому кульку собирают, потом в палате делятся со всеми. А старым хуже.
На обратном пути Паренек делал пересадку в Чите и зашел поужинать в вокзальный ресторан. До поезда на Борзю оставалось два часа. Он собрал нужные документы и посетил обоих родителей Пиксасова, теперь можно было возвращаться в часть. В ресторане было полно народу, который пил, закусывал и танцевал под небольшой, но энергичный оркестр с певицей. Певица без видимого напряжения исполняла репертуар Патрисии Каас, Софии Ротару и Аллы Пугачевой на французском, молдавском и русском языках. После небольшого технологического перерыва трое музыкантов и певица заняли свои рабочие места. Какой-то расхристанный мужчина в зале вскочил из-за столика с поднятым бокалом в нетвердой руке и истошно заорал на весь зал:
