— Мне нравится возмущать, — радостно ответил Лукас. — Я сниму с тебя повязку. Готова?
— Не уверена.
— Я мог бы стать еще более возмутительным, но не хочу рисковать расстроить тебя. Ну, очевидно, ты и сама знаешь.
Конечно, я знала. Дразнящие картинки в голове Лукаса тесно переплетались с анализом моей реакции. При мельчайшем намеке, что меня его игра не забавляет, он бы сразу остановился.
— На самом деле, — заметила я, — твои мыслительные образы совсем не так плохи, как те, что я вижу в умах ударной группы. Особенно изобретателен Илай.
Лукас рассмеялся. Я почувствовала, как его пальцы коснулись моей повязки, и поспешно закрыла глаза, прежде чем он ее снял.
— Ударная группа состоит из восемнадцатилетних самцов, бурлящих от избытка тестостерона, — сказал Лукас. — Полагаю, их фантазии иногда перехлестывают через край. Они тебе мешают?
Я пребывала в безопасности под защитным прикрытием собственных век.
— Сперва они меня поражали, но в них нет ничего личного, даже когда в центр фантазий ставят меня. Я — девушка, которую они охраняют, так что они много обо мне думают. Ударная команда старается не мечтать во время работы, но иногда что-то проскальзывает.
— Готова открыть глаза? — спросил Лукас.
— Да.
Я открыла глаза и взглянула на Внешний мир. Он меня едва не разочаровал. На первый взгляд, действительно выглядел, как парк. На второй взгляд, парк явно неухоженный, но…
— Не такой кошмар, как ты ожидала? — спросил Лукас. Я скроила рожицу.
— Прекрати читать язык моего тела. Он, похоже, развеселился.
— Почему я не должен читать язык твоего тела? Ты же все время читаешь мой разум. Мы посидим здесь немного, посмотрим, будешь ли ты готова увидеть ночное небо, или просто пойдем в постель. Можно даже соединить то и другое.
Я взглянула на картину в его голове.
— Что бы ты сделал, если бы я согласилась на одно из этих предложений?
— Возможно, крупно поспорил бы с Адикой. Должен признать, я предпочел бы, чтобы ударная группа не наблюдала за нашими интимными моментами.
— А где вообще ударная группа? Я оглядела деревья и кусты.
— Думаю, Адика за тем поваленным деревом, — сказал Лукас. — Если хочешь, я мог бы что-нибудь бросить в него и узнать.
— Ты не должен бросать вещи в Адику.
— Как ты себя чувствуешь?
— Как обманщица. После всей суматохи, что я устроила, здесь не так плохо.
— Не слишком-то задавайся. Пока ты увидела лишь несколько деревьев. Все твои страхи связаны с Прасолнцем, так что основная трудность — это дневное небо. Даже взгляд на ночное небо может вызвать у тебя серьезные проблемы.
При упоминании неба я почувствовала, как дернулись нервы. Но встала.
— Давай попробуем.
Лукас тоже встал и махнул рукой в сторону поваленного дерева.
— Мы можем поиграть в прятки, а ударная группа поищет нас.
Я слишком волновалась, чтобы посмеяться над шуткой. И крепко держала Лукаса за руку, пока мы шли через тесно растущие деревья. Нам предстояло увидеть небо. Не потолок в парке, а настоящее небо. Нам пришлось идти очень медленно, поскольку земля под ногами превратилась в месиво.
— Ты был прав, когда говорил, что здесь нет дороги, — сказала я.
— В загородных парках проложены симпатичные ровные дорожки из гравия. Но там есть риск встретить других людей, поэтому мы пришли в дикое место. — Лукас остановился. — Я снова понесу тебя. Хочешь повязку или просто закроешь глаза?
— Закрою глаза.
Он подхватил меня.
— Сейчас мы выходим из-за деревьев. Здесь есть открытое место, с которого ты увидишь небо. Я хочу, чтобы ты села сюда, пока я достану другую ожидающую нас подстилку.
— Ты много думал и планировал.
— Думал, планировал, а еще серьезно потратился на коврики. Я заработал награду?
Он опустил меня на землю.
— Возможно, я об этом подумаю.
— Я сяду рядом и обниму тебя, — сказал Лукас. — Это необходимая ободряющая мера, лишь по чистому совпадению доставляющая мне удовольствие.
Я ответила дрожащим смешком. Его руки обхватили меня.
— Время неба.
Я открыла глаза. Небо было глубоким, черным, бесконечным. Я вцепилась в Лукаса.
— Я будто падаю вверх, в небо.
— Я не дам тебе упасть, — сказал Лукас.
— Оно больше, чем пляж. Должно быть, это звучит глупо.
— Вовсе не глупо.
— Звезды совсем не похожи на те, что в парке, — продолжила я. — Их так много, они расположены неравномерно, а некоторые гораздо ярче других.
— Прочитай меня.
На этот раз Лукас не играл с соблазнительными образами, а просто думал о красоте звезд. Я укрылась в его чувствах, и темное угрожающее небо надо мной изменилась. Я не могла упасть вниз. Я не могла упасть вверх. Сейчас небо казалось безопаснее.
Я помолчала несколько минут.
— А где луна?
— Сегодня на небе облака. Они состоят из водяного пара. Сейчас луна скрыта за облаком вон там. — Лукас указал вверх. — Видишь то более светлое и яркое место? Через несколько минут луна выйдет из- за облаков.
Я наблюдала, как луна медленно показалась из дымки. Она была крупнее, чем я ожидала, но кажется, не обжигала.
— На луне видны темные пятна. Лукас кивнул.
— Это потому, что там есть кратеры. Может быть, в другой раз я принесу телескоп и…
Его голос потонул в диком вопле. Затем послышался шум, будто кто-то ломился сквозь кусты. Я инстинктивно потянулась мыслями в поисках угрозы. В этом направлении ощущалась россыпь резких крошечных разумов птиц и мелких животных, потревоженных криком. Я двинулась дальше и нашла нагромождение четырех человеческих умов.
Адика распростерся на чьей-то груди, зажимая человеку рот.
Рофэн придавливал к земле молотящие ноги мужчины. Форж сидел рядом, глотая воздух после удара в живот.
А вот Кейден лежал лицом вниз в грязи. Его мысли переполняли детские воспоминания о сказках на Хэллоуин. Во всех этих историях охотники за душами и толпы демонических существ разгуливали по темному Внешнему миру, ловя любого, кто окажется достаточно беспечен, чтобы забрести сюда. Как раз сейчас они должны быть здесь, наблюдают за нами из-за неестественно высоких деревьев и выбирают момент для нападения. Как только они отведают нашей крови, мы станем похожими на них и будем прокляты, чтобы вечно бродить во тьме Внешки и…
Я задыхалась от ужаса, но понимала, что это ужас Кейдена, а не мой. В детстве меня не пугали истории об охотниках за душами и череде монстров, бродящих во тьме Внешнего мира. Все мои страхи перед Внешкой касались лишь ослепительно яркого Прасолнца.
