В Париже он, как правило, останавливался у меня, но иногда снимал номер в роскошном отеле. Мы два дня не вылезали из постели, выползая только в какой-нибудь частный бассейн и в ресторан. Когда он был в Париже, он был со мной, и только со мной. Вопрос принципа, beautiful. Он называл меня beautiful. И правда, я никогда не ощущала себя такой красавицей, как в его объятиях. Я была его прекрасной принцессой, его избалованным ребенком. Мы вели замкнутую и ослепительно счастливую жизнь.
В Лондоне мне захотелось познакомиться с его друзьями. Он сказал, что ему хватает одной меня и что он не намерен ни с кем меня делить. Мы встречались у него в галерее в пятницу вечером, после того, как уйдет последний посетитель. Мэтью не терпелось заняться со мной любовью, и иногда мы падали на пол прямо в галерее, посреди картин и скульптур, едва я успевала поставить свою дорожную сумку. Любовь с Мэтью была страстной, не ведающей полумер, с укусами, воплями наслаждения и ленивой негой после. Любовь с Мэтью меня пьянила. Я ловила кайф, когда после бурного оргазма мы лежали голые посреди современных руин, ценившихся на вес золота, и пили шампанское. Я никогда и ни с кем не испытывала ничего подобного. Он никогда и ни с кем не испытывал ничего подобного. При этом он вел себя чрезвычайно осторожно. Иногда он приводил меня к себе домой, в крохотную безликую квартирку в Ноттинг-Хилле, в двух шагах от галереи, но чаще всего, что в Лондоне, что в Париже, предпочитал отели класса люкс, утверждая, что только они достойны быть «шкатулкой» для нашей любви – он употреблял именно это слово. Мало того, время от времени я находила у себя в почтовом ящике оформленное по всем правилам письменное приглашение вместе с билетами на самолет до Барселоны, Дублина, Венеции или Лиссабона. В чистом виде романтика с ее безнадежно устаревшим в наши дни шармом. Состоятельный, чтобы не сказать богатый, мужчина осыпает женщину, в которой нашел родственную душу, всевозможными знаками внимания. Я часто говорила ему, что это безумие – тратить такие деньги. Он неизменно отвечал, что деньги для того и существуют, чтобы делать счастливыми любимых, иначе зачем они нужны?
Мне хотелось верить, что жизнь с Мэтью – это и есть настоящая жизнь.
На самом деле она не имела никакого отношения к реальности.
На двадцать третьем месяце нашей связи я забеременела. Не нарочно. Я пошла к терапевту, потому что со мной начало происходить что-то странное. Постоянное чувство усталости, тошнота, иногда рвота, желание заснуть в разгар рабочего дня. Когда у меня в последний раз были месячные? Не помню, довольно давно, но они у меня вообще нерегулярные, так что дело не в этом. У меня и мысли не возникло, в чем истинная причина моего недомогания. Когда тест на беременность показал две голубые полоски, я разрыдалась. Я не хотела ребенка. Не сейчас. Не вот так. В соответствии с моими жизненными планами я собиралась завести ребенка ближе к тридцати. Сейчас слишком рано. Сейчас у меня на первом месте карьера в «Эжемони». И любовь с Мэтью. Мэтью не хотел ребенка; на этот счет он высказывался с полной определенностью. Я внушала себе, что позже сумею его переубедить. Но не сейчас.
Постепенно крохотный птенчик, поселившийся у меня в утробе, начал расправлять крылышки. Сперва почти незаметно, но чем дальше, тем увереннее. Я ловила себя на том, что, сидя на очередном совещании, воображаю, каким будет мой ребенок. Мэтью я ничего не сказала и целый месяц с ним не встречалась. Я хотела принять решение самостоятельно, не посвящая его в свою тайну. Пять недель спустя я сделала выбор. Безрассудный. Я сохраню ребенка. Это будет девочка, и я назову ее Луизой. Мэтью будет любить нас обеих без памяти. Я перееду в Лондон. Мы будем счастливы.
Чтобы сообщить Мэтью радостную весть, я придумала трюк, для осуществления которого требовалось владение двумя языками. Я понимала, что первой его реакцией будет отторжение, но потом, когда шок пройдет, он будет в восторге. Днем в четверг я купила билет на поезд Eurostar и с вокзала в Лондоне направилась прямиком в галерею. Я впервые приехала к Мэтью без предупреждения. Он так любил делать мне сюрпризы! Теперь, рассудила я, моя очередь.
В галерее его не оказалось. Меня впустила женщина лет сорока. Элегантная, ухоженная, в костюме от Chanel. Холодная. Она улыбнулась мне официальной улыбкой, с легким презрением оглядев меня с ног до головы, от шмоток из магазина H&M до туфель Bata. Я спросила, нельзя ли увидеть Мэтью. Нет, его сейчас нет. Кто его спрашивает? Его знакомая, Тельма.
– I see
[11]… – отозвалась моя собеседница.
Что именно ей понятно?
– Видите ли, у Мэтью множество знакомых. Он чрезвычайно востребован…
Ее намеки мне совсем не понравились. И, собственно говоря, кто она такая? Насколько я знала, он управлял галереей один. Зачем ему, при его-то талантах, помощники? Но тут женщина протянула мне руку и на безупречном английском, в котором проскальзывало снисхождение, произнесла:
– Приятно познакомиться, Тельма. Меня зовут Дебора. Я заменяю мужа в галерее во время его отъездов. Он очень много ездит. Любит Париж. И парижанок. Уверяю вас, я не ревнива. Несколько лет назад мы заключили договор, позволяющий и мне жить так, как мне нравится. Правда, я привыкла к тому, что он более разборчив. Откровенно говоря, вы производите довольно жалкое впечатление. Всего наилучшего, мадемуазель.
Больше я ни разу не встречалась с Мэтью. Не пыталась с ним связаться.
Он так и не узнал о моей беременности. Никогда не видел Луи.
На протяжении нескольких следующих недель он неоднократно звонил мне, чтобы назначить очередное свидание. Я отказывалась. Он настаивал. Тогда я отправила ему эсэмэску:
Дебора очень красивая. А ты мудак. Больше мне не звони.
Я была на четвертом месяце.
Тринадцать лет спустя я включила компьютер и вбила в поисковик его имя. Раньше я никогда этого не делала, хотя с тех пор, как добрый бог Google предоставил в наше распоряжение свой инструментарий, могла бы в два клика раздобыть нужную информацию. Но я запретила себе даже думать об этом. Что было, то прошло, и точка. Результат поиска не заставил себя ждать. Мэтью по-прежнему владел галереей, и даже адрес ее не изменился. Сколько ему сейчас лет? Пятьдесят семь, пятьдесят восемь. Я кликнула на «Картинки» и чуть не подпрыгнула. Луи был вылитый Мэтью. Сходство между отцом и сыном ошеломляло. Я с вытаращенными глазами просматривала снимки с последних вернисажей. Вот Мэтью стоит с бокалом шампанского в руке и широко улыбается. Вот он в приталенном костюме, с седыми висками, скрестив на груди руки, позирует перед картинами неизвестного нью-йоркского художника. Все такой же красавчик. Сколько других тельм он успел заманить в свою ловушку? Я прокрутила картинки и наконец увидела ее. Дышащую уверенностью в себе и в своей власти. Что бы ни вытворял Мэтью, она никуда не девалась. Дебора стояла рядом с Мэтью, который обнимал ее за талию, и улыбалась.
Меня чуть не вырвало.
