Лежа в большой постели рядом с ней – впервые с тех пор, как мне стукнуло четырнадцать, – я вдруг осознала, до чего куц мой список любимых людей. При этом я вовсе не социопатка, у меня полно знакомых, с которыми можно приятно провести вечер. Но настоящих друзей у меня нет. Любовь и дружба требуют усилий, а я давным-давно приняла решение не тратить их понапрасну – в тот день, когда бросила отца Луи, так и не узнавшего, что он станет отцом. Людей, которые звонили мне после несчастного случая и спрашивали, как Луи, можно было пересчитать по пальцам одной руки. Я им больше не перезванивала. У меня было много френдов в Фейсбуке, немало приятелей и приятельниц, но ни одного настоящего друга. Я нисколько от этого не страдала, потому что сама так хотела. Я никогда не забывала о своих приоритетах: воспитать сына и сделать карьеру.
У тети Одилии детей не было, о чем она страшно жалела. Сегодня вся моя семья – это Луи и мама. Я приподнялась в постели. Шторы мы не задергивали, и в комнату проникали какие-то фантасмагорические отблески белесого уличного света. Я посмотрела на спящую мать. Она выглядела умиротворенной. С лица исчезла жесткость, свойственная ей, когда она бодрствует. Она показалась мне красивой какой-то необычной, угловатой, упрямой красотой. Я прилегла рядом с ней, продолжая ее рассматривать. И подумала, что Луи, наверное, будет счастлив узнать, что этот «офигительный» день в Токио я провела с его бабушкой.
Утром я озвучила ей свое предложение. В ее темно-голубых глазах загорелись искорки. Она не ждала ничего подобного. Наверное, готовилась к тому, чтобы следовать за мной тайком, изображая из себя секретного агента, вслух проклиная этих чертовых японцев, а заодно и меня, – и вдруг такая перспектива. Она поблагодарила меня, глядя в пол, чтобы не выдать своих чувств, но тут же спросила: с чего начнем? Надеюсь, ответила я, что ты крепко держишься на ногах, потому что нам предстоит адский денек. Она рассмеялась звонким смехом – я понятия не имела, что она умеет так смеяться.
Мы вышли в удивительно теплую атмосферу зимнего токийского дня.
Глава 11
Моя мать поет в караоке
До конца срока 23 дня
– Анни любит леденцы, леденцы с ани-и-и-сом…
Эта сюрреалистическая картина – моя мать в дурацкой наколке на голове распевает песенку, которую ненавидит, а толпа японцев в конце каждой строчки дружно скандирует «Кампай!» – навсегда останется в моей памяти.
Разумеется, я хотела запечатлеть этот волшебный момент на виртуальной пленке, но камера тряслась у меня в руках, потому что я хохотала как безумная. Наконец один из наших вновь обретенных друзей забрал у меня камеру, его приятели сунули мне в руку второй микрофон и вытолкнули меня на мини-сцену караоке-бара, расположенного в районе Сибуя – модном токийском квартале, который «никогда не спит». Мать, которая вообще-то не пьет, опрокинула подряд несколько стаканов умэсю – что-то вроде сливового ликера – и прокричала мне, что будет счастлива спеть со мной дуэтом, после чего схватила меня за шиворот, как пьянчужку на эльзасском деревенском празднике пива, и завопила еще громче, когда слащаво-сексуальную песню Франс Галль сменила Que je t’aime Джонни Холлидея. В ту ночь мы сделали открытие: японские караоке-бары – это не только места, где посетители упиваются вдрызг, но и настоящие международные музеи звукозаписи, и французские шлягеры шестидесятых и девяностых представлены в них вполне достойно.
Начиналось все гораздо более спокойно. Мы строго следовали программе, составленной Луи, но мать я знакомила с ней постепенно, пункт за пунктом, так что для нее этот день стал чередой сюрпризов. Она в первый раз выбралась за пределы Европы и всего в третий – за пределы Франции и вела себя как восторженная школьница, которой не терпится узнать, что ей покажут дальше. Она полностью положилась на меня – в отличие от нее я знала, куда мы пойдем, а кроме того, говорила если не по-японски, то хотя бы по-английски, так что мы как будто поменялись ролями: я была ее мамочкой, а она – моей сильно пожилой дочкой.
Первым делом мы направились в «Покемон-центр» в Икэбукуро, где купили три десятка суперредких карт и сфотографировались на фоне гигантских статуй Пикачу и его друзей. Нас со всех сторон окружали странные создания, переодетые по правилам косплея; мы видели подростков в костюмах знаменитых персонажей аниме студии «Гибли», школьниц в карамельно-розовых платьицах и панк-лолит, не говоря уже о всевозможных супергероях. Среди этой галдящей толпы я узнала одну Сейлор Мун, двух Хелло Китти, одного Тоторо и нескольких покемонов. Я не сомневалась, что Луи, будь он здесь, назвал бы имя каждого.
Потом мы гуляли в огромном парке, раскинувшемся вокруг синтоистского святилища Мэйдзи Дзингу, и этот природный и исторический оазис в центре шумного мегаполиса меня потряс. Как будто на сцене вдруг сменили декорации. Мы отдали дань ритуалу и сделали селфи перед стеллажом, уставленным бочками с саке – согласно древнему обычаю, японцы преподносят их в дар богам. Мы на несколько минут поместили включенную камеру на каменную ограду, чтобы запечатлеть удивительную атмосферу этого места. Луи сможет послушать уникальную тишину токийской природы, для которой звуковым фоном послужит едва слышный городской гул. Здесь же ухо улавливало лишь шелест листвы и птичий щебет. Мы провели в этом парке много времени в ожидании следующего пункта программы.
В Мэйдзи Дзингу собирались праздновать традиционную японскую свадьбу. По неизвестной причине Луи выразил желание присутствовать на японской свадьбе – подозреваю, он читал о чем-то в этом роде в очередной манге и думал, что это должно быть невероятно красиво. Брачная процессия поравнялась с нами, и я жестом спросила у невесты, можно ли их снять. Она улыбнулась и кивнула. Ею, казалось, владела магия Мэйдзи Дзингу и этой неповторимой минуты; в своем белоснежном одеянии, похожем на кокон, она напоминала куколку бабочки. Время словно замедлило свой ход: красные кимоно черепашьим шагом, очень слаженно, двигались под медными кровлями, как будто несли на плечах весь груз традиций. Я наклонилась поближе к камере и вполголоса – из уважения к торжественности момента – комментировала происходящее. Незабываемое зрелище. Ты обязательно должен увидеть его своими глазами, мой милый. Спасибо, что привел нас сюда.
Еще под впечатлением от охватившего нас волнения мы решили окунуться в шумное клокотание района Сибуя. Про этот район слышали все, хотя бывали здесь немногие. Это совершенно фантастический лабиринт улиц с пешеходными переходами, застроенных небоскребами с гигантскими светящимися экранами на стенах, нечто вроде японской Таймс-сквер. Я читала, что его легендарный перекресток может служить наглядной иллюстрацией японской дисциплинированности: когда светофор переключается на зеленый, сотни пешеходов одновременно устремляются в обе стороны, но при этом никто не толкается. «Представляю, какой бардак здесь устроили бы парижане», – со свойственным ей тактом заметила мама. Я с ней согласилась – лучше не скажешь. Следующий пункт программы, намеченной Луи, внушал мне некоторые опасения, но я не собиралась отступать. Я должна все выполнить буквально. Мы должны все выполнить буквально.
