Следом за авангардом, часа в три – начале четвертого, двинулась Молодая гвардия с Легионом Вислы в голове колонны. Затем – весьма потрепанные части корпуса Даву. Наконец, двинулась и Старая гвардия. Рядом ехал Наполеон со штабом. Корпуса Нея и Жюно остались на поле боя собирать оставшихся без присмотра раненых и брошенное оружие
[2068].
Примерно в 4 часа выступили войска Богарне. Все утро занимаясь приведением в порядок своих войск и объезжая поле битвы, Богарне был информирован о подходе 15-й дивизии Пино, которая должна была в значительной степени восполнить понесенные 7-го числа потери. 4-й корпус Богарне, двинувшись по Большой Московской дороге и миновав Горки, свернул влево, направляясь вдоль Колочи. Вскоре корпус поравнялся с Масловскими укреплениями. Полковнику Бурмону было поручено их разрушить. Задача, поставленная корпусу Богарне, заключалась в том, чтобы двигаться слева от авангарда Мюрата и действовать по обстановке
[2069]. Корпус Понятовского, выступивший примерно в то же время, что и войска Богарне, шел южнее Большой дороги.
Вскоре после выхода из леса авангард Великой армии увидел русский арьергард, выстроившийся на подступах к Можайску
[2070]. Начальник арьергарда М. И. Платов, получив от главнокомандующего М. И. Кутузова приказ «оборонять город до последней крайности», ввел в него всю свою пехоту, состоявшую из четырех егерских полков, а кавалерию расположил впереди и с южной стороны города. Между французами и русскими «расстилалось обширное пространство, изрезанное оврагом с ясно обозначенным скатом» в сторону Можайска (Гриуа). Русские орудия открыли огонь первыми. Французы еще не успели изготовиться к атаке, как одно из ядер поразило начальника штаба Мюрата генерала Бельяра и его лошадь. Хотя ядро совсем слабо затронуло икру ноги генерала и рана была признана неопасной, но самостоятельно он передвигаться не мог в течение нескольких недель
[2071].
Мюрат, получивший ранее от императора приказ взять Можайск в тот же день и пройти некоторое расстояние дальше, поспешил атаковать русских. Несколько раз его кавалеристы ходили в атаки, поддержанные огнем артиллерии и действиями пехоты Дюфура. Русские постепенно отступали, но не собирались сдавать город. Их пехота, построившись в каре, встретила кавалерию Мюрата у пригородов Можайска. Кавалерийские атаки неизменно отражались огнем русской пехоты и артиллерии почти в упор. К вечеру четырем вольтижерским ротам Дюфура удалось закрепиться в предместье и открыть непрерывный ружейный огонь. Но русские, тем не менее, город сдавать не спешили. Потеряв в ходе боя 76 человек, французская пехота с наступлением темноты решила ограничиться только беглым огнем своих вольтижеров
[2072].
Между тем Наполеон, который намеревался перенести штаб-квартиру в Можайск уже 8 сентября, приказал своим экипажам двигаться вперед. Недалеко от аванпостов экипажам императора пришлось остановиться. Сегюр, двигавшийся вместе с ними и намеревавшийся подыскать в городе достойное место для императорской Квартиры, увидел Мюрата, который был в сильном негодовании на вверенные ему войска, которые не могли войти в город. Сегюр повернул обратно. По дороге он повстречал маршала Мортье, и они пошли вместе. «Разговаривая, мы заметили, что к нам приближается русское ядро. “Посторонитесь, Сегюр, – сказал маршал, – уступим дорогу тому, кто более спешит”». Неожиданно Сегюр заметил знакомую фигуру, идущую пешком по другую сторону дороги по направлению к Можайску. Главный квартирьер быстро пересек дорогу и остановил Наполеона, предупредив, что впереди небезопасно и идет бой. Медленно подняв голову, император произнес: «Итак, русские все еще в Можайске?» Сегюр указал на многочисленные огни по крайней мере 40-тысячной армии, блестевшие на высотах за Можайском, и прибавил, что вход в город защищает сильный арьергард
[2073].
Ночь с 8 на 9 сентября Наполеон провел в Кукарине, в двух верстах от Можайска, по-видимому, в несгоревшем господском доме (principale maison)
[2074]. Несколько сохранившихся приказов, помеченные императором лагерем перед Можайском 8-м и утром 9 сентября
[2075], свидетельствуют, что Наполеон все же ожидал отхода русских от города. Вместе с тем он не исключал, что под стенами Москвы придется выдержать новое сражение. Русская армия, испытав 7 сентября страшное потрясение, все еще не была разбита. Если бы Кутузов решился на новый бой, не было ясно, когда и где это произойдет. Если бы армия противника все же продолжила отступление, отказавшись от сражения, то по какой дороге она бы отступила? Наконец, Наполеон спрашивал себя о том, насколько быстро только что состоявшееся сражение и взятие Москвы могли бы подвигнуть Александра на переговоры о мире? Для того чтобы быть совершенно уверенным в скором начале таких переговоров, следовало заставить Кутузова принять еще один бой и окончательно разбить его. Но Наполеон, понимая необходимость нового сражения, теперь сам все более его боялся.
