Коленкур пишет о второй рекогносцировке мало, отмечая только, что Наполеон «произвел наблюдение с более близких пунктов…» и что император объехал «всю линию и дал диспозиции к атаке завтра». Более подробно остановились на второй поездке Фэн и Деннье, но и они, вероятно, в ней не участвовали. Последний, например, даже считал, что император в этот раз объехал левый фланг «единственно только с вице-королем»
[1546]. По всей видимости, во второй раз император начал осмотр с левого фланга, проехав довольно далеко вдоль р. Войны, а возможно, и перейдя ее. Наполеон «долго всматривался в русские биваки без помех…» (Деннье), чему способствовал «туман от дождя» (Фэн). Вероятно, проезжая с левого фланга на правый, возле с. Бородино Наполеон был обстрелян русским орудием
[1547]. Затем Наполеон проследовал на правый фланг, окончательно уверившись, «что линия русских продолжается облическим образом, пересекая Московскую дорогу, до высоты большого леса, на который опирался наш (французский. – В.З.) правый фланг…»
[1548]. По словам Деннье, Наполеон увидел, что «многочисленные редуты прикрывают позиции русских». Утром у Наполеона не было уверенности в «облическом» загибе русских позиций; именно поэтому он предполагал русскую атаку Шевардинского редута. Теперь же, когда он ясно увидел возводимые на южном фланге укрепления, русская линия уже определенно предстала в «облическом» виде. Это «окончательно убедило его, что он не ошибся: по возвращении он отдал соответствующие приказы»
[1549]. Наполеон окончательно решил начать главную атаку из района Шевардинского редута, откуда «прекрасное дело дивизии Компана открыло нам дорогу» (Фэн).
Конечно, ни первая, ни вторая рекогносцировка не позволили Наполеону до конца понять своеобразие местности и расположения русских войск
[1550]. Однако в целом Наполеон все-таки правильно оценил характер местности, в том числе в районе Багратионовых «флешей» (он не мог видеть только «третью флешь») и на примыкавших к ним участках. Император, вероятно, даже заметил небольшое укрепление, которое русские возводили «на развалинах Семеновской деревни» (Пеле).
Как оценивали французы характер русских укреплений? По мнению Деннье, «позиции русских были хорошо защищены». Лежен считал, «что линия врага была защищена потрясающими позициями, хорошо укрепленными, с редутами и реданами, в которых были пушки»
[1551]. Но это крайняя точка зрения. Гораздо более убедителен Фэн и, особенно, 18-й бюллетень Великой армии: «Позиция была хорошо укреплена и давала возможность маневрировать и ретироваться. Но это (атака такой позиции. – В.З.) составляло честь, и эта позиция не была в такой степени сильной, чтобы отказаться от возможности сражаться. Было видно, что редуты не были закончены, рвы были неглубокими, палисадов не было…»
[1552] Как уже отмечалось, общие русские силы оценивались Наполеоном в 120–130 тыс.
[1553]
Насколько эти цифры были близки к реальной численности русской армии? Наиболее точные подсчеты были сделаны в 1990-е гг. А. А. Васильевым и А. А. Елисеевым. По их мнению, с учетом потерь, понесенных 5 и 6 сентября, русские войска без ратников Московского и Смоленского ополчений насчитывали около 118 тыс. человек и примерно 620 орудий. Ополченцев на 5 сентября имелось около 31,7 тыс. Следовательно, на 7 сентября в составе соединенных армий было всего 150 тыс. человек, включая ополченцев
[1554]. Помимо этого, следует отметить значительное количество новобранцев в регулярных частях. Некоторые авторы утверждают даже об 1/4 новобранцев, но это явно завышенная цифра; полагаем, что новобранцев было до 20 тыс. человек
[1555].
Таким образом, штаб Наполеона, беря за основу только регулярные части и казаков, имел верное представление о численности и составе сил противника.
