– Значит, ты должна хорошенько подумать и загадать очень нужное и важное желание.
– Честно говоря, я думала об одной потрясающей кукле… – начала было Каролинка, но, перехватив возмущённый и презрительный взгляд Пётрека, поспешила оправдаться:
– Не всерьёз, не бойся! Что я, не понимаю, как глупо просить у бусинки куклу! Конечно, есть много чего поважнее.
– Вот именно. Знаешь, скольким людям нужны гораздо более важные вещи, чем куклы?
– Знаю, – вздохнув, согласилась Каролинка, – поэтому и хочу с тобой посоветоваться. А кукла эта не очень-то мне и нужна. Я прекрасно могу без неё обойтись. Честное слово! Только что бы такое придумать?
– Ой-ой-ой! Бедняжка, не знает, что придумать! А тебе известно, например, что Лёшек мечтает о велосипеде? Но никакого велосипеда у него не будет, потому что у его родителей нет денег. Ты же не станешь спорить, что велосипед важнее куклы?
– Да-а, – не очень уверенно протянула Каролинка.
– Вот именно! А ещё я знаю детей, не в нашем доме, в соседнем, которым нужны зимние сапоги. Ну, что скажешь?
– Может быть, попросить сапоги? – самоотверженно предложила Каролинка.
– Этим нужны сапоги, а кому-то, к примеру, книжки. Тоже важная вещь, верно?
– Книжки и ботинки можно купить, – робко заметила Каролинка.
– Можно, можно. Ясное дело, можно, если есть деньги. А у кого нет?
– А-а!
– Вот видишь! Или взять хотя бы Касю. Она мечтает о скакалке. А Дорота – о роликах. Или ещё о чём-нибудь. У всех есть мечты. Разные, конечно, иногда смешные, но это не важно. А взрослые? Сколько у них проблем! Вот, пани Лесневская с четвёртого этажа. Она всё время жалуется, что у неё болят руки и ноги. Ревматизм замучил. Наверняка ей хочется быть здоровой. Подумай, как бы она обрадовалась, если бы вдруг у неё всё перестало болеть.
– А тебе чего хочется, Пётрек? – внезапно спросила Каролинка.
– Мне? – Пётрек на минутку задумался. – Я скажу, только ты не смейся. Мне бы хотелось, чтобы мы стояли вот так во дворе и смотрели, чтó тут будет твориться, если вдруг исполнятся желания всех-всех, кто здесь живёт. Всех детей и всех взрослых. Вот это было бы здорово, скажи!
– Ах! – с восхищением вздохнула Каролинка. – Это было бы здорово! Но… постой! А почему так не может быть? Ведь это только от нас зависит. Один раз попросить бусинку…
– Хм! Но это будет последний раз!
– Ну и что? Пускай последний раз именно таким и будет. Ну как, Пётрек?
– Да уж, конечно, это было бы лучше всего. Только согласится ли бусинка? Чтобы сразу столько желаний и для всех?..
– Верно, – опечалилась Каролинка. Но тут же повеселела. – Послушай, но ведь ничего не стоит попробовать. Я прямо сейчас и попробую.
– Серьёзно?
– А ты думал!
– А не пожалеешь, что ничего не попросила для себя?
– Ой, прекрати! Ну, я говорю желание. Внимание!
– У меня ужасно сердце колотится, – признался Пётрек.
– А у меня, по-твоему, нет? Ну, внимание!
Каролинка в последний раз положила на ладошку бусинку и шёпотом произнесла желание. А потом крепко сжала кулак, так, будто хотела её задержать – хоть на немножко! Но в доме тотчас начали происходить такие странные и неожиданные вещи, что она и думать забыла про бусинку.
– Смотри, что творится! – воскликнул Пётрек.
Да-а, было на что посмотреть.
Мимо них вихрем промчался на новеньком велосипеде Лёшек. Из подъезда выбежала Кася и принялась прыгать через красивую новую скакалку; ещё три скакалки болтались у неё на шее. Тётя Агата гордо прошагала по двору в новой шляпе с цветочками, а пани Лесневская, та самая, с четвёртого этажа, бодро сбежала с лестницы, будто у неё никогда и не было ревматизма.
– Какое счастье! – сообщала она всем. – У меня ничего не болит!
За пани Пенёнжек, которая жила в соседнем доме, важно шествовали десять белых кошек (она говорила, что ей всегда хотелось иметь по меньшей мере десяток таких кисок), а Вальдек куда-то побежал с новёхоньким волейбольным мячом под мышкой. У дворника под окном выросли цветущие груши, а Каролинкин папа, к её изумлению, прикатил на новеньком мопеде. Мама Пётрека тащила целую охапку книг, о которых она давно мечтала, а мама Каролинки прибежала во двор, запыхавшаяся, но счастливая, крича, что все дети у них в больнице выздоровели – это всегда было её заветной мечтой.
Из каждой квартиры доносились смех и радостные восклицания. Все высовывались из окон и рассказывали соседям, как они счастливы.
Вдруг из одного окна понеслись звуки скрипки – кто-то играл, и так красиво, что все умолкли, заслушавшись. Но концерт продолжался недолго – через минуту во двор прикатили машины с журналистами.
– Мы приехали взять интервью у самого знаменитого скрипача на свете, – сказали они. – Он живёт в семнадцатой квартире на четвёртом этаже.
В семнадцатой квартире жил, как всем было известно, пан Гжибек. Пан Гжибек служил на почте, и никто понятия не имел, что он самый знаменитый скрипач на свете. Правда, иногда по вечерам он играл – тихонько и несмело. Но – великий музыкант?! Никто не предполагал!
– Освободите место! Сейчас мы будем снимать фильм про маэстро Гжибека! – между тем покрикивали киношники, которые тоже подъехали со своим оборудованием.
А пан Гжибек спустился с четвёртого этажа со скрипкой в руке, бледный и взволнованный, в красивом фраке, и стал раскланиваться налево и направо.
– Видишь? Он, наверное, мечтал стать самым знаменитым скрипачом на свете, – шепнул Пётрек Каролинке.
Не успел он это сказать, как во дворе появились какие-то незнакомцы весьма странного вида. Только сегодня никто не удивился!
У этих людей кожа была цвета меди, в гладких чёрных как смоль волосах торчали роскошные перья, а в руках были томагавки. Они сразу обступили Пётрека и, дружески улыбаясь, стали пожимать ему руку.
– Привет тебе, наш славный отважный друг, – торжественно сказали они.
– Добро пожаловать в мой вигвам, – ничуточки не удивившись, ответил Пётрек и повернулся к Каролинке: – Позволь представить тебе самых доблестных воинов из племени делаваров. Это Соколиный Глаз.
– Здравствуй, Пугливая Газель, – любезно поклонился великий вождь делаваров Соколиный Глаз и протянул Каролинке руку.
– Поняла! – воскликнула Каролинка. – Вот о чём ты втайне мечтал!
