– Какого друга? – она насторожилась.
– А у вас, кроме меня и вас самой, только один друг – Октавиан.
Унция вспыхнула и закрыла щёки ладонями.
– Вы видели Октавиана? – она опомнилась: – Но зачем вы его спасали?
– Кое-кто хотел им полакомиться, – Оксфорд смотрел с интересом.
Она приложила тоненькое запястье ко лбу.
– Да вы не волнуйтесь так, с ним-то всё хорошо! – успокоил тукан. – Вам о себе думать надо. Тот тип, который распоясался… в общем, я его тукнул и наколол пару вражеских мыслей, но те оказались такими тёмными, что я даже на кончике носа ничего не разглядел. Пришлось пойти на хитрость и… – он сделал многозначительную паузу.
– И? – принцесса взяла себя в руки.
– Дать ему себя проглотить!
– И вам не было страшно?
– Конечно, нет, – он перелетел на куст акации. – Я же иллюстрация.
– И что же вы узнали?
– Что у него внутри заблудиться проще, чем в вашем лесу, когда вы ещё не читали «Город Солнца» Кампанеллы. И ещё, что он собирается съесть и вас.
– И меня? – Унция встала и, сделав несколько шагов, опустилась на кочку под кустом. – Это что же, за компанию?
– Вообще, я понял, что вы ему нужнее всех. Просто, по своей природной темноте, он не знает, как к вашей высокой особе подобраться.
– А если узнает?
– Я бы как-то подготовился, – тукан спрыгнул с ветки. – Почитал бы какие-нибудь алхимические книги, полные всякой отравы, или трактаты по ядам. Чтобы, когда он вас съест, ему тоже не поздоровилось.
– С какой стати мне всем этим травиться? Если он такой мерзкий, ему это только понравится. И вообще, для чего мне попадать к нему в желудок? Уж там-то я точно не встречу Октавиана!
Оксфорд прищурился:
– Вот тут вы, ваше высочество, заблуждаетесь. Если той рыженькой девочке не удастся его защитить, вы именно там и встретитесь.
– Какой ещё девочке? – принцесса снова вскочила на ноги. – Что это с ним за рыженькая девочка?!
– Не надо так волноваться, – тукан прошествовал кругом. – Вы же сами её к нему отправили.
– Я? Рыженькую девочку? Да что вы такое говорите!
– Конечно, отправили. Я же о вашей Песне.
– Так вы с ней общались?
– Ещё бы!
– И как она, красивая? – Унция смотрела с ожиданием.
– Ну, не знаю, – он обошёл вокруг, – с одной стороны вы красивее, а с другой – она.
– Оксфорд, – взмолилась принцесса, – скажите правду! Вдруг Октавиан любит мою Песню больше, чем меня?
– Да вы же одинаковые! – он вспорхнул в воздух. – Какая разница, кого он любит – вас или её?
– Но я же не знала, что моя Песня станет красавицей. Хотя… – она вздохнула, глядя вдаль. – Вы поймите, я же об Октавиане каждый миг думаю! Если бы я только могла, как вы или моя Песня, слетать к нему!
– И всё бы на этом кончилось, – тукан щёлкнул клювом. – Когда мечта исполняется, она силу теряет и летать со звезды на звезду уже не может. И потом, вы бы даже руку ему пожать не смогли. Вам, чтобы встретиться по-настоящему, сначала надо прийти в себя.
– А где же я, по-вашему, сейчас?
– Точно не скажу, я же из зоологического атласа, а не из астрологического.
– Тогда, как вы кого-то сумели клюнуть, если даже руку пожать нельзя?
– Тут другое дело. Тот типчик, в отличие от Октавиана, не человек.
– А кто?
– Чёрный ужас, вот кто!
– Что ещё за «чёрный ужас»? – забеспокоилась принцесса. – Вы это сами выдумали?
– Нет, чёрный ужас на двух ногах – ходит и всех пожирает. Ну, кого считает вкусным или по какой-то иной причине.
– И кто же для ужаса вкусный?
– Всё красивое и непохожее – на первой странице меню. Тех, кто на него похож, он, считайте, и так съел, а тут уже спорт! – заметил глубокомысленно.
– И что же для него главный деликатес?
– А вы не догадываетесь? – Оксфорд нырнул в куст.
– Нет.
– А что вас с Октавианом соединяет?
– Нас? – она задумалась. – Думаю, дружба.
– А ещё?
Унция коснулась уголка губ и отвела взгляд:
– Этого я вам сказать не могу…
– А я могу! – сообщил тукан из зелени. – Вас соединяет радуга. И если тот троглодит её ухватит, то пойдёт заглатывать, словно разноцветный банан. В общем, вам стоит повторить латынь.
– Ну, знаете, ваш совет с алхимией мне не слишком по вкусу!
Оксфорд высунул клюв:
– Зато вы ему по вкусу. Но есть ещё вариант – перестать быть такой ослепительно красивой. Может, тогда он вас просто не заметит. Правда, и радуга погаснет.
– Мне это тоже не подходит, – Унция отряхнула подол платья. – Пойдёмте, не будем смущать озеро такими разговорами, – направилась по тропинке в сторону холма.
– А знаете, ваше высочество, несмотря на ваши переживания, вы всё равно счастливица, – тукан повис над её головой. – Ведь вы так божественно наивны!
– И что же?
– А то, что в вашем неведении смысла больше, чем во многих знаниях. Я даже удивляюсь, где вы храните столько мудрости, у вас же нет клюва!
Тропинка вильнула между деревьев, выводя спутников к лавандовому полю.
– Приветствуем вас, ваше высочество! – склоняли головки цветы, и Унция кланялась в ответ.
– Красота! – Оксфорд сел на её плечо. – Не знаю, чем я заслужил такое счастье!
– Какое счастье?
– Быть в вашем сердце, милая принцесса, – признался он. – Я в стольких умах побывал, но ни в одно сердце так и не попал – говорю за весь тираж энциклопедии. Мало кто по-настоящему любит природу, – заключил горько.
– Ну, такого красавца невозможно не полюбить, – улыбнулась она.
– Вы это от чистого сердца? – тукан оглядел небо. – Да, вижу, что от чистого – нигде ни облачка. Поэтому и ваши лучи далеко видать, и звезда ваша такая яркая!
– Не знаю, – принцесса вздохнула. – Созвездие Тукана есть, а вот звезды по имени Унция нет.
– Может, в Весах?
– В Весах точно не моя звезда. Почему-то все считают, что я гирька или что-то вроде того.
– О, ваше высочество, вы эталон совершенно иного!
Налетевший ветерок пустил по полю волны, превращая тропинку в узкую полоску земли, рассекшую сиреневое море. Оксфорд поднялся в воздух, обозревая округу с высоты.
– А знаете, хозяйка, – заметил сверху, – похоже, тучка у вас таки завелась!
