– Нам не по двенадцать лет. Мы больше не можем жить в фантазиях и сражаться с воображаемыми чудовищами. В этом мире есть настоящие монстры. И еще… – Я показала на ветку. – Она скоро под тобой сломается.
Я стояла очень близко к холодному ночному воздуху и к тебе. Мои глаза смотрели на небо, мои ноги стояли на кривом деревянном полу.
– Когда-то давно я слышал историю про красочного мальчика и чернильную девочку, которые вместе побеждали монстров. Настоящих монстров. – В лунном свете твои глаза казались стеклянными. – Тех, о которых ты мне никогда не рассказывала.
Вместе. Я вдохнула ночной воздух. Я потянулась за кофтой с длинными рукавами, чтобы спрятать синяки. Я собиралась рассказать тебе все, но я не хотела заставлять тебя на это смотреть.
– Не прячь их, Элли, – прошептал ты. – Больше не прячь их от меня.
Я сжала кофту в кулаке. Спрячь. Спрячь. Спрячь. Именно это я хотела сделать, но твой голос был нежный, как прикосновение перышка, и он щекотал ту часть меня, которая хотела быть увиденной.
– Ладно.
Я бросила кофту с длинными рукавами на пол. Она упала бесшумно, но мне показалось, что она с грохотом разбилась на осколки, как стекло.
Я перекинула ногу через подоконник и нащупала опору на трельяже. Я слышала, как ты слезал на землю. Я чувствовала дерево трельяжа под моими пальцами и остро ощущала каждый шаг на пути вниз. Я посмотрела вверх – расстояние до моего окна увеличивалось. Я задумала, почему мне раньше не приходила в голову, что через окно можно выбраться из дома.
Мои ноги опустились на траву, она была холодной и влажной от росы. Я закрыла глаза, все еще держась кончиками пальцев за трельяж, словно я отпущу его и сломаюсь.
Ты положил руки мне на плечи, сделал шаг навстречу, и я почувствовала твое тепло. Ты наклонился и прошептал мне на ухо:
– Отпускай, Элли. Ты можешь отпустить.
Я так и сделала. Взявшись за руки, мы убежали.
Наше место в лесу. Я так и знала. Без нас оно продолжало жить и расти, становясь диким и красивым. А я тем временем сидела взаперти и прогнивала. Чего я не предвидела, так это свечей. Повсюду были расставлены свечки на батарейках, благодаря которым наше детское убежище снова показалось волшебным.
Откуда ты узнал, что без них я не увижу магии? Я посмотрела на тебя, а ты застенчиво отвернулся.
– Я хотел, чтобы ты увидела его таким, как вижу его я.
Твои руки были грубыми и шершавыми, но ты не отпускал. Я высвободила свою ладонь, чтобы войти в нашу страну драконов и замков, в наш маленький мир магии и побед. Я обернулась кругом. Электрические свечи мерцали, как настоящие, и я улыбнулась.
– Электрические свечи? – спросила я.
– А что? Ты думаешь, я бы принес сюда открытый огонь, рискуя спалить дом нашего детства, ради создания романтической атмосферы?
– Ах, так это задумывалось как романтическая атмосфера?
Мне стало неловко от своего вопроса. Он казался очень личным.
– Это… – Ты осмотрелся по сторонам и подал плечами. Твои щеки залились краской. – Это… для тебя. Для нас. Я – я не хочу больше ничего говорить, потому что думаю… что ты можешь убежать от меня. Снова. – Твои глаза сияли в темноте, отражая мерцающие оранжевые блики. – Как всегда.
– Мне бы хотелось, чтобы все это было по-настоящему, – сказала я, осматривая все вокруг.
– Так и было. Все это было по-настоящему.
Ты шагнул вперед, стараясь не наступить на пластиковые свечки, и взял меня за руки. Мое сердце колотилось в груди, и я не сразу решилась посмотреть на тебя. Ты положил ладонь мне на щеку.
– Все, что здесь происходило с нами, было по-настоящему. Но ты закрылась от меня. И не подпускала близко.
Я наблюдала, как ты проводишь кончиками пальцев вверх по моей руке, легко опускаешь ладони мне на плечи, на которых пестреют гнилыми оттенками синяки.
– Почему ты мне не рассказала? Почему не позволила спасти себя? – Ты стоял так близко. – Почему ты не могла дать мне шанс хотя бы раз стать твоим рыцарем в сияющих доспехах?
Я почувствовала, как слезы и всхлипы подступают к горлу, готовые извергаться вулканом. Мне не хотелось плакать.
– Потому что ты не рыцарь в сияющих доспехах. Ты мой мальчик из нарисованной мечты.
Я почти шептала:
– Мне было так страшно попросить тебя нарисовать меня иной, новой. Мне было так страшно попросить тебя стереть всю мою боль. Мне было так страшно попросить тебя написать меня целой, не сломленной.
А потом я рассказала тебе все. Я ощутила незначительное чувство потери и значительное чувство освобождения.
Ты рассмотрел каждый синяк. Ты увидел меня, и в глазах твоих появилась печаль.
– Элли, тебе, может, и больно, но ты никогда не была сломленной.
Я не собиралась реветь, не собиралась рыдать. Не здесь. Не с тобой. Не после того, как я долго держала все в себе. В тот момент я не могла сломаться. Я отстранилась и хотела было уйти, но ты схватил меня и притянул к своей груди. Ты был таким теплым и сильным.
– Отпусти меня! – сказала я, выворачиваясь, отчаянно пытаясь вырваться и убежать, прежде чем потекут слезы.
– Нет, – сказал ты. – Нет.
Ты прижал меня к себе так крепко, что мне показалось, что ты каменная стена, высокая крепость, в которой мы с мамой когда-то были королевами и воительницами. Мне больше не нужно было возводить мои собственные стены, да я и не могла. Я упала тебе на грудь, зарылась лицом в твою футболку и зарыдала – громко, мокро и больно. Я не могла остановиться.
Ты держал меня, пока мои слезы лились потоками, и целовал в те места, которые я так тщательно прятала ото всех.
И пока я задыхалась от всхлипов, ты прижимал меня крепче и крепче и шептал:
– Я рядом. Я всегда буду рядом.
Я не помню, как долго я плакала в твоих объятиях. Я не помню, когда ты сел на землю и посадил меня к себе на коленки. Я не помню, в какой момент ты начал меня целовать.
Но в какой-то момент ты начал. Это было мягкое, нежное прикосновение губ к моему плечу, где кожа была изуродованной и испорченной. И все равно ты ее целовал. Я стала дышать ровнее, перестала всхлипывать. Я устала и была истощена, в моих висках пульсировала тупая боль.
Ты поцеловал меня в плечо, а потом посмотрел на меня.
«Ты не против?» – спрашивали твои глаза. Никаких ожиданий, никакого давления.
Мои, должно быть, сказали «не против», потому что ты снова поцеловал меня в плечо. Потом провел губами вверх по моей шее, прижал свой лоб к моему, и наше дыхание слилось в танце в темноте. Твоя рука, твои длинные пальцы художника гладили кожу у моей талии. Неровно вдохнув, ты поцеловал меня.
