– Я могу перестать общаться с ней. Прямо сегодня. – Мой голос дрожал. – Но ей все равно придется и дальше заниматься пьесой…
Прия хлопнула ладонью по столу.
– Вот опять. Всегда дело в пьесе или в том, что хочет Робби, что хочет Саша, но ты никогда не говоришь о том, чего хочу я. Разве сама не видишь? Ты не задумываешься о моих чувствах. Слишком поздно. Я снова хочу жить нормальной жизнью. С тобой все кончено. Со всем этим.
Нет. Это невозможно. Не может быть, чтобы она так решила. Я не могу потерять Прию.
– Клянусь, я перестану общаться с Сашей.
– Уверена, ты не сможешь просто так уйти. – Прия покачала головой. – Теперь ты часть их компании. А мне так и не удалось этого добиться. Моего исчезновения они и не заметят.
– Я замечу. Я буду скучать по тебе. Каждый день. Прия, ты же моя лучшая подруга.
– Больше нет. Она твоя лучшая подруга. Уже несколько месяцев как. А с меня хватит. Все кончено.
Осталось 22 минуты
– Прия! – увидев, как она рухнула на пол, я тут же бросилась к ней.
Подбежал Диего. Я уложила ее на спину. Уже некоторое время она словно с трудом держалась на ногах, но я решила, что это от страха или, может, от жары. Я знала, что у нее проблемы с уровнем сахара в крови – нужно быть более настойчивой и все-таки заставить ее что-нибудь съесть. Это все моя вина. Моя вина.
В панике я вскочила и схватила со стола перечницу.
– Может, нужно сунуть ее ей под нос?
Диего взял ее у меня.
– Что, перец?
– Ага. Ну, чтобы привести ее в чувство.
Диего покачал головой и отдал ее обратно мне:
– Не то. Нашатырь бы помог, но его у нас нет.
– Но нам же нужно что-то сделать! – Я швырнула перечницу на другой конец комнаты, и она разбилась о камин, так что перец рассыпался повсюду. – Это невыносимо.
У меня скрутило желудок, и я с трудом сглотнула. «Один из вас должен умереть». Наверное, я неправильно поняла Прию. Может, у меня в мыслях помутилось от жары. Конечно, между нами случилась размолвка, но это же не значит, что она желала моей смерти. Слезы затуманили мне зрение.
Диего вытер лоб и в панике посмотрел на разбитое окно.
– Я не думал, что здесь станет настолько жарко. Почему здесь так жарко?
– Наверное, что-то не так с отоплением, – предположил Робби.
– Робби, разбей второе окно, – сказала я. – Может, тогда тут станет больше свежего воздуха.
Он кивнул.
– Попробовать стоит.
– Прия, очнись. – Я мягко потрясла ее за плечи, и ее голова безвольно качнулась из стороны в сторону. – Проклятье, я же велела ей что-нибудь съесть. У нее гипогликемия.
– Может, это из-за жары, – сказал Диего, пока Робби подтаскивал стул к еще не разбитому окну. Замахнувшись стулом, Робби выбил стекло.
Он отпрыгнул в сторону как раз вовремя, чтобы увернуться от осколков, и замахал руками как сумасшедший, пытаясь разогнать воздух. Но окна были такими маленькими, а в комнате так жарко, что это не дало никакого эффекта. Мы все ужасно устали и обливались по́том.
Накатила паника, и я задрожала, несмотря на жару. Отсюда нет выхода. Доставить Прию в больницу не получится. Дверь не открыть, пока не истечет час, а у нас осталось еще примерно двадцать минут. А что, если мы все потеряем сознание от духоты?
– Может, она умрет, – предположила Саша, – и нам не придется никого убивать.
– Иди к черту, Саша, – отрезал Диего.
Саша нахмурилась.
– Просто предположение. – Она показала на камеру в буфете. – Может, если они увидят, что кто-то умер, таймер остановится. Кроме того, вы же слышали, что она сказала. Прия явно хотела, чтобы умерла я. Она готова стать убийцей.
– Кто бы говорил. – Скотт сел прямее, прислонившись к стене. – Ты же первая предложила убить кого-нибудь. – Он похлопал по своей груди, пристально глядя на Сашу.
Саша всплеснула руками.
– Я просто хотела спасти остальных.
– Чушь! Ты просто боялась, что я тебя выдам.
Пока эти двое перебрасывались обвинениями, Прия кашлянула, и ее глаза открылись.
– Прия! – Я схватила стакан воды, которой оставалось уже немного, и передала его Диего. Он помог Прии сесть и наклонил стакан к ее губам, чтобы ей было удобнее пить.
– Быстрее, тебе надо что-нибудь съесть.
Я встала и посмотрела на стол – там были блюда с курицей и жареными овощами, салат, бататы, фаршированные яйца.
– Нет, – прохрипела Прия, вцепившись в рукав Диего. – Не хочу есть ничего из того, что они нам оставили.
– Думаю, с этой едой все в порядке, – сказала я.
– А что, если… если она отравлена?.. – всхлипнув, спросила она.
Я посмотрела на еду, и меня охватило чувство бессилия. Прии непременно нужно что-то съесть.
– У кого-нибудь есть гранола? Орехи? Еще что-то в таком духе?
– О! – воскликнул Диего. – Эмбер, у меня есть «Сникерс» в рюкзаке.
Он показал туда, где сидел, когда вся эта суматоха только началась.
– А разве от такого количества сахара ей не станет снова плохо? – спросила я.
– «Сникерс» подойдет, – согласилась Прия. – Нужно что-то, что быстро усвоится.
– Да черт побери, – сказал Робби. – Может, мы и не доживем до момента, когда ей снова плохо станет. – На его лице промелькнуло выражение боли.
– Верно. – Я обошла стол, расстегнула рюкзак Диего и принялась рыться в нем. – В главном отделении?
– Нет, в переднем кармане, – подсказал Диего. – Наверное…
Он резко вдохнул, когда я расстегнула молнию переднего отделения и нашарила знакомые очертания шоколадного батончика. Тут была тысяча карманов. Я перевернула рюкзак вверх тормашками и принялась трясти его, пока из него не выпал «Сникерс». Я через стол кинула батончик Диего. Он неловко поймал его – с таким видом, будто его самого мутило, взглянул куда-то мне под ноги и протянул батончик Прии. Я поставила его рюкзак на пол и наклонилась, чтобы поднять рассыпавшиеся ручки, карандаши и каталожную карточку.
Погодите, это же не карточка. Это фотография, сделанная на «Поляроид». Я застыла.
С замиранием сердца я рассматривала ее. Это было фото с прошлогоднего зимнего бала – селфи, которое мы сделали вместе.
Я почувствовала, как Диего смотрит на меня, но я не могла отвести глаз от фото. Он все это время носил его с собой. Может, он просто кинул его в сумку и забыл? Или, наоборот, часто смотрел на него? Края были потрепаны, словно фото часто доставали. И он явно занервничал, когда увидел, что я его нашла.
