Откуда-то издалека донесся звук. Я услышала голос: он сказал мое имя. На мгновение мне показалось, что голос доносится из одного из этих не-мест, и, клянусь, у меня чуть не остановилось сердце. Я увидела огромные копии лица Роджера, произносящие мое имя. Мысли путались. «Господи!», «Откуда они знают мое имя?» и «Остановитесь, остановитесь!». А потом я поняла, что голос пришел откуда-то еще, откуда-то сверху лестницы, на которой я лежала. В ту же секунду мир обрушился на меня, а с ним и склонившийся Роджер:
– Вероника? Дорогая, ты меня слышишь? Вероника?
Пытаясь подняться, я ответила:
– Я в порядке. Все хорошо.
Роджер обвил меня рукой и помог встать.
– Ты так быстро убежала, – сказал он. – Я как раз собирался помочь с ужином, когда наткнулся на тебя, лежащую на ступеньках. Что случилось?
– Я упала в обморок, – ответила я.
– Как? Почему?
Что же, меня ждал момент истины. Но что я должна была сказать? Что весь его вид, когда он держал в руках свои заказанные реликвии, отчетливо раскрыл мне всепоглощающую и подчиненную его желаниям природу работы, которой он занимался в своем рабочем кабинете? И поэтому я убежала… Куда? Забавно. Раньше я была предельно откровенна с ним, но так было в первые дни наших отношений. Мы кидались обидными словами, но все было нормально, потому что мы еще не знали друг друга, не понимали, насколько ужасны наши слова, и, поскольку мы оба находились в этих состояниях взаимного неведения, никакой обиды не было. А после говорить прямо в лоб стало труднее. Особенно о проекте, который занимал дни и ночи Роджера. Чем ближе мы становились, тем меньше оставалось места для оскорблений. Что же касается обморока, настигшего меня на лестнице… Эта информация только убедила бы его, что работа над проектом была не напрасной.
А разве не так? Кажется, тут есть небольшое противоречие. Я беру и объясняю все занятия Роджера отчаянной тоской по сыну, в то время как происходящее с самой собой описываю как паранормальное явление. И все же каждый случившийся эпизод подтверждал мои догадки о том, что Роджер совсем не понимал, что с нами происходило. Что происходило со мной. Но и я этого тоже не понимала. Все, что я знала, – теория Роджера не может объяснить случившегося со мной. После всего того, что я испытала в обмороке, желание сбежать из дома обострилось. И я соврала ему. Я взглянула на его обеспокоенное выражение лица и сказала:
– Я… Я устала, Роджер. Мне нужно отдохнуть.
Мышцы руки, обвившейся вокруг меня, напряглись.
– Что ты имеешь в виду?
– Что не сплю ночами, расхаживая за тобой по дому, а такое не проходит бесследно. Я так больше не могу.
– Тебе не нужно вставать каждый раз, когда я…
– Нет, погоди, – сказала я, – а что еще мне делать? Что бы ты сделал, если бы был на моем месте?
– И что же ты предлагаешь?
– Давай уедем на пару дней. Эдди упоминала, что Дом на Мысе свободен на этой неделе. Съемщики все отменили в последний момент. Слишком поздно размещать объявления о сдаче. Если я позвоню прямо сейчас, дом будет наш.
Заметив, как в его глазах нарастает неодобрение, я поспешила продолжить.
– Нам необязательно ехать туда на целую неделю – буквально на пару дней: я успею перевести дух, подзарядиться. Мы не останемся там долго, и ничего не нарушит твои планы. Дорогой, пожалуйста, мне это необходимо.
– Почему ты так уверена, что я не буду ходить во сне в Доме на Мысе? – спросил он.
– Стоит попробовать, – ответила я.
На его лице отражались противоречивые эмоции. Он кусал губы.
– Хорошо. Поедем на мыс.
Я уверена, если бы он не нашел меня в отключке на лестнице, то отказался бы от этой затеи. В лучшем случае, отправил бы меня одну. И я бы, скорее всего, поехала. Не знаю, смогла бы я однозначно решить, что важнее: остаться рядом с ним или хотя бы одному из нас выбраться из Дома на пару дней. Как бы то ни было, он видел, насколько я ослабла и стала уязвимой, и не стал спорить, – как правило, я считала такое поведение жалким и отвратительным, – но мы ступали на совершенно новый путь; мы летели по нему со скоростью сто километров в час, и если мне нужно было стать слабой и уязвимой, чтобы съехать с этой дороги на следующем повороте, то так тому и быть. Как только Роджер согласился на пару дней уехать на мыс Кейп-Код, я с трудом поднялась на ноги, пошатываясь спустилась по лестнице, продолжая опираться на Роджера, и позвонила Эдди по телефону в коридоре. Она была очень рада, что дом не будет простаивать пустым, и предложила немного скинуть цену. Я спросила, сможем ли мы въехать на следующий день, и Эдди ответила согласием. «Отлично, – сказала я, – завтра, по пути на автостраду, мы завезем вам чек».
Так мы и сделали. Рудольф де Кастри и его безумные теории могли подождать. Я собрала необходимые вещи и туалетные принадлежности для себя и Роджера. На следующее утро в восемь утра мы мчались по трассе 87.
* * *
Но перед этим… Сначала мне предстояло пережить еще одну ночь хождений. За день до поездки Роджер провел в кабинете весь день и весь вечер. В кровать он пришел уже за полночь. Я все думала, как перспектива скорого отъезда повлияет на его лунатизм. Либо он, чувствуя облегчение, будет спать как младенец, либо его ночное путешествие станет самым долгим. Как оказалось, оба предположения оказались неверными. Доведя его, по привычке, до третьего этажа, я собиралась прервать свои наблюдения и вернуться в постель. Так бы и сделала, если бы вдруг не осознала, что в ту ночь Роджер бормотал громче обычного, и слова его становились громче по мере приближения к рабочему кабинету. Я услышала, как он сказал: «Нож, ей-богу, нож» – и побежала за ним.
Он стоял на своем обычном месте перед самодельной картой. И хотя лицо его было расслабленно, губы яростно двигались, почти выплевывая слова. Его голос был сердитым, сдавленным от волнения. «Слова, – сказал он. – Что толку от этих слов? Ругательства? Не смеши меня. Гребаный ублюдок. И что? Где здесь сила? Как этим можно кого-то задеть? Его – нет. Его-то уж точно. Еще и спасибо скажет. Нужны слова со смыслом. Острые. Как бритва. Колючие, с шипами, покрытыми медленно действующим ядом. Вот что тебе нужно. Но не бери длинные, иначе не дослушает. Никогда не мог сидеть смирно. Дислексия, верно? Но и коротких не нужно, а то успеет отмахнуться. Нужно бить сильно и быстро. Загнать поглубже в живот, повернуть и оставить.
Хотел, чтобы относились к нему серьезно. Хотел чего-то добиться. Хотел одобрения. Хотел, хотел, хотел. Делал, что хотел. Хотел того, что считал важным. Хотел того, чего не заслужил. Хотел. Вот и получит.
Привлечь его внимание. Всё лучшее, что должно было быть в тебе, сползло по ноге матери. Нет, всё лучшее, что должно было быть в тебе, стекло по ноге матери. Лучше. Стой. Молодой человек, всё лучшее, что должно было быть в тебе, стекло по ноге матери. Он постоянно мне это говорил. Проверенные временем слова.
