– Как настоящее черно-белое кино, только немое. Я о нем только читала и видела картинки в журналах – восторженно Катя вглядывалась в каждый снимок. –А вот и я в этом кино, главная героиня этого фильма – она перевела взгляд на Эрик, улыбнулась ему.
– Я как раз хотел сегодня…. – Эрик не стал говорить ей, что планировал напечатать фотографии с ней и после назначить ей встречу. – Я сегодня буду экспериментировать. Пробовать напечатать фотографии с этой пленки. У меня как раз для этого есть тридцать шесть попыток – в ответ он улыбнулся Кате, пока та внимательно его слушала.
– Интересно было бы поучаствовать в этом эксперименте. Я хотела быть не только главной героиней этого черно-белого кино но и его оператором. Никогда не создавала ничего подобного, хорошего и достойного – Катя задержала взгляд на последнем кадре, потом отошла от окна и протянула пленку Эрику, пока тот внимательно наблюдал за ней и слушал. – А ты будешь его режиссер, согласен? – последние фразу она сказала с таким властным видом, что уже все за него все решено и она будет печатать фотографии с негатива.
– Ну если ты не против познакомиться с моими родителями сегодня вечером, то приглашаю тебя сегодня ко мне в гости – Эрик сматывал уже сухую пленку в рулон и неуверенно то ловил ее взгляд, то смотрел на пленку. – Просто в этой лаборатории нет оборудованного места для этого поэтому я решил печатать фотографии дома, в ванной – не дождавшись ответа на свое предложение продолжил Эрик.
– Ты приглашаешь меня сегодня вечером в твою ванну? – саркастично перефразировала вопрос Катя и скорчила детскую гримасу на лице с прищуренным правом глазом и обнажила край языка.
– Нет, ты не так поняла меня. Я не это я имел ввиду – оправдывался Эрик, как ребенок совершивший проступок.
– Да все нормально, я пошутила Эрик. Я все правильно поняла – Катя заметила замешательство Эрика, ту самую понравившуюся в нем неловкость в ее компании которую она заметила с первого дня знакомства. – А во сколько ты планируешь начать фотопечать? И в каком районе ты живешь?
– Я планирую начать где-то в десять вечера, чтобы никто не беспокоил. Я сегодня в лаборатории до 20.00 и потом сразу домой. Надо будет еще с собой как то увезти вот это – Эрик показал направлением руки собранный прибор для печати черно-белых фотографий который стоял на столе. – Я сюда приехал сегодня на валике
– А как ты все это повезешь на велике. Он же не поместиться в твой рюкзак. Он даже мне по пояс – Катя подошла к аппарату, ладошкой показала на его высоту и потом на свою талию. – Ну и как ты это себе представляешь?
– Оно же разбирается на части и укладывается вон в тот черный чемодан – Эрик указал рукой на открытый чемодан, стоящий около двери. – А уж его то я как то прикручу к раме велика. Хотя не знаю как я тогда доеду.
– В этот чемодан меня можно сложить, если бы я была гибкой как гимнастка. Если бы я слушалась в детстве маму и ходила на гимнастику – Катя рассмеялась. – Он такой же большой в ширину, как этот аппарат в высоту – настаивала Катя, как будто хотела предложить какой-то решение. Она подошла к этому чемодану, подняла его и поставила его стоймя. Так же как с аппаратом сравнивала высоту со своей талией.
Эрик все это время стоял у окна, со скрученной пленкой в руках. Он наблюдал за ее дефилированием по комнате, за ее многократным подчеркиванием своей стройной талии и за ее навязчивой заботой о нем. Он как провинившийся мальчуган старался сделать меньше движений и говорить меньше, чтобы не провиниться еще больше. А его влечение к ней требовало еще больше изящного дефиле по комнате от нее. Уж больно завораживали ее жесты руками, которыми она придавала правдивости своим умозаключениям.
– А как тогда быть, можешь ты что-то предложишь? – спросил ее Эрик и сразу ответил на звонок. – Нет, я еще не отправил, забегался совсем. Дай пару минут.
– Я тебе тут не мешаю. Если что я могу зайти позже – озабочено спросила Катя.
– Нет, Катя все нормально. Звонил мой клиент, просил отправить ему фотографию – ответил Эрик, направил камеру своего телефона на стенд с объемными проекциями людей, после чего последовал характерный звук из телефона. Снимок сделан. – Сейчас только я ему отправлю фото и я свободен – Эрик склонился над телефоном, совершая манипуляции.
– Так если ты свободен, я предлагаю напечатать фотографии здесь и не надо будет везти эту бандуру домой – предлагала Катя, подробно рассматривая фотографируемый Эриком объемные проекции, которые она уже не раз видела, когда лаборантом был Марк. – Сам подумай, ты же не вечно будешь делать фотографии дома. Зачем его возить туда-сюда – Катя опять показала рукой, сначала на аппарат потом на черный чемодан от него. – Я уже освободилась и могу помочь тебе.
– Погоди-ка – Эрик ощупал свои карманы в брюках, потом ладошками ударил по карманам на груди, потом взяв в руки свой рюкзак начал параноидально обыскивать его, выкладывая все содержимое на стол. На мгновение могло показаться что в него вселился один из его призраков, полностью овладел его телом и его действиями не замечая ничего и никого вокруг. Это поведение заметила и Катя, которая сделала шаг назад и как любопытный ребенок выглядывала из-за угла удовлетворить свое любопытство.
Эрик целенаправленно вышел из кабинета, не проронив не слова. На вопрос Кати “ты куда” он прошел мимо нее к выходу из кабинета лаборатории. Она последовала за ним, словно подталкиваемая попутным течением, образованного беспорядочным перемещением Эрика. И вот он возвращается обратно, трясет что-то в руках с улыбкой на лице, как ребенок получивший желаемое. На средине комнаты они встретились. Катя с выражением лица полного вопросов, и его лицо наполненного эйфорией.
– Пойдем за мной – Эрик словно не слышал вопрос Кати о том что он держит в руках, сразу направился на склад. На тот самый склад, в котором он отыскал аппарат и все принадлежности для проявки фотопленки. В ту самую комнату, с временными указателями на полках и пустившей корни деревянной лестницей. Если войдя в эту комнату Катя видела только полки набитые старыми пыльными книгами и брошенными в силу своего преклонного возраста различную технику, то у Эрика перед глазами шло целое черно-белое французское кино о любви. Того самого фильма где молодой человек остается наедине со своей возлюбленной в темной маленькой комнате украшенного многочисленными горящими свечками, излучающий теплый алый свет. И во всем этом черно-белом кино только пламя этих свечей излучают теплый, огненный свет.
Недалеко от лестницы, за стеллажом заполненным книгами, было видно окно. Через это самое окно когда-то наблюдал администратор за вверенными ему владениями и может даже помогал посетителям отыскать ту или иную популярную в те время книгу. Стекло было больше похоже на полукруглую заслонку от русской печи, которой бабушки закрывали основной большой проем. В такой проем печи бабушки ставили подрумяниться пирожки или вовсе вносили на ухватах чугунные горшки с аппетитным жарким, который томили в печи, обдавая всю округу его ароматным запахом. Такое же как смола черное окно сложно было заметить в слабо освещенном складе на фоне остальных вросших в него старых вещей.
