Флора снова сосредоточила внимание на Колтоне.
– Да? – с улыбкой повторила она.
Колтон огляделся вокруг, словно только теперь осознавая, где именно находится. И что бы он ни собирался сказать, момент миновал.
– Ну да… Не важно… Ты ему скажешь насчет поставок, ладно? В «Скалу». Он ведь может? Вы оба. Ну, то есть все вы… – Он широким жестом обвел магазинчик.
– О! – воскликнула Флора, которая такого не ожидала. – А как насчет вашего дорогого шеф-повара?
– Он… он остается. Но будет работать под началом Финтана. На Финтана!
– Вау! – улыбнулась Флора. – Уверена, Финтан очень удивится. Только если папа сможет его отпустить.
Колтон как будто хотел что-то сказать на этот счет, но тут вошла Мэгги Бьюкенен, безупречно одетая, с обычной своей рассеянной улыбкой.
– Привет, миссис…
– Бьюкенен, – прошипела Флора.
– Миссис Бьюкенен! Рад вас видеть! Нравится вам то, что мы тут сделали?
Мэгги посмотрела по сторонам. И громко фыркнула:
– Не слишком поспешили. Просто стыд, что это место оставалось пустым. Надеюсь, вы и снаружи намерены все как следует покрасить?
– О да, мэм, – ответил Колтон. – Я Колтон Роджерс.
Миссис Бьюкенен ответила ему пустым взглядом, что было довольно дерзко, подумала Флора, учитывая, что миссис Бьюкенен прекрасно знала, кто он такой.
– Да, – кивнула она. – Приятно познакомиться.
– Я устраиваю прием в моем новом владении, «Скале», – ничуть не стушевавшись, продолжил Колтон. – И мне бы очень хотелось, чтобы вы пришли.
– В самом деле? – Мэгги повернулась к Флоре. – Четыре лепешки, пожалуйста, Флора. Без изюма.
Флора завернула лепешки и занялась кассой, а Мэгги, пожелав ей хорошего дня, развернулась и ушла, не добавив больше ни слова.
– Она меня ненавидит, – решил Колтон.
– Вам бы лучше устроить по-настоящему грандиозный прием, – посоветовала Флора.
К концу рабочего дня явились маляры.
Так оно и пошло. С самого открытия «Летнюю кухню на берегу» наполнял народ, с восьми утра и до того, как к четырем часам исчезал последний кусок пирога. Дни теперь для Флоры слились воедино.
Самым странным оказалось то, что если бы Флору спросили, что беспокоит ее сильнее всего – дела в магазине, на ферме или в Лондоне, – она бы лишь растерянно посмотрела на вас. Потому что все ее мысли были заняты тем, когда именно утром ей доставят рыбу, успеет ли она испечь пироги с рыбой и картошкой, не кончаются ли у них сливки и не окажется ли слишком кислым ежевичный джем…
Да к тому же ей нужно было еще организовать большой прием.
Они встретились в «Скале» прохладным, ясным июльским днем, когда на горизонте залегли обрывки облаков, словно ожидая, когда они понадобятся. Финтан удрал с фермы на весь день и, как всегда, откровенно радовался тому, что вырвался из ярма. Он даже двигался свободнее.
– Значит, сыр на дегустацию подадим на больших тарелках, – говорил он. – А ты должна снова испечь те овсяные лепешки, но, знаешь, может быть, ты добавишь к ним еще что-то? Скажем, немножко чили. И чуть-чуть сыра, чтобы они стали и вовсе неслыханными. Мы возьмем масло с фермы и можем даже поставить на большие куски нашу печать. А потом, если управимся, можно прибавить что-то вроде фруктовых пирогов.
– Отличный план! – поддержала его Флора. – Наверняка все будет превосходно.
Они вместе отправились по дорожке к маленькому огороду.
– Ты только посмотри! У них тут и малина, и мята, и вообще куча всего! Бог мой, что тут можно сотворить! Глянь на все это!
Финтан выглядел таким счастливым, стоя среди аккуратных рядов душистых трав и овощей, словно наконец-то попал в родную стихию. Флора улыбнулась брату.
– А тебе, похоже, понравится работать с Колтоном, – сказала она, совершенно не думая о своих словах.
Финтан внезапно застыл:
– Ты это о чем?
Флора, вообще-то, надеялась, что это не будет так уж трудно. Да, конечно, Мур маленький островок, но на дворе ведь двадцать первый век… Геям разрешили жениться между собой, церковь, похоже, более или менее уступила… вот только их остров оставался традиционным. Но жестокостью он никогда не отличался.
Финтан избегал взгляда сестры.
– Ни о чем… Ну, похоже, вы с ним поладили.
– И что?
– Ничего.
Наступило неловкое молчание.
– Я со множеством людей в прекрасных отношениях, – сказал наконец Финтан.
– Само собой, – кивнула Флора. – Я это знаю.
– И я не из тех, кто спит со своим боссом.
– Я с ним не сплю!
– Но ты об этом думаешь.
– Это деловые отношения, так что заткнись, поганец! Я тебя и слушать не хочу!
– Думаешь, думаешь! Так что не читай мне нотаций.
– Перестань! Не хочу слышать!
– Да он тебя очаровал! И чему тут удивляться? Он потрясающий.
Тут они оба умолкли. Финтан выглядел так, словно его поймали на чем-то неподобающем.
– Ну да, – тихо согласилась Флора.
– О ком это вы? – раздался бодрый американский голос.
На Колтоне были джинсы, тяжелые ботинки и просторная трикотажная рубашка с капюшоном, что делало его похожим на слишком вытянувшегося подростка, – видимо, он как раз такого впечатления и хотел добиться.
Финтан отвернулся, но Колтон взял его за руку.
– Привет! – сказал он. – Рад вас видеть, ребята. Уверен, у нас будет ошеломительная вечеринка, все сразу в меня влюбятся и проголосуют за мое предложение.
– Мы им устроим, точно, – проворчал Финтан.
– Ну так вперед, нам самим лучше перекусить пораньше, учитывая, что мне сегодня нужно присмотреть за ста миллионами всяких мелочей.
Они расположились на солнце и съели холодноводных устриц с ржаным хлебом. Забавным было то, что в детстве Финтан и Флора совсем не любили этот темный, тяжелый хлеб, они начинали ныть и сердиться на мать, предпочитая ему белые липкие булки, которые продавались у Вулли и не черствели неделями. Теперь же, став взрослой, Флора оценила глубокий вкус ржаного хлеба, его аромат, пробуждающий воспоминания. И Агот называла его «вкусняска».
Конечно, Флора добавила к еде и немного масла «от Финтана», а к устрицам – чуть-чуть уксуса и свежего лимонного сока. Они сидели на резной скамье перед «Скалой», глядя на огромную северную пустоту или всматриваясь в маленький залив, занятый своими делами, – лодки не спеша входили в него и уходили в море.
– Боже, как мне здесь нравится! – внезапно сказал Колтон.
