Любовь Яковлевна была женщиной сильной и не робкого десятка, умела и пьяного хулигана поставить на место, и кавказскую овчарку к порядку призвать, но сейчас она не на шутку струхнула. Известное дело, довести до белого каления можно даже самого доброго и мягкого человека. И похоже, долго сдерживаемые чувства прорвались у Альфонсо в самый неподходящий для Любови Яковлевны момент, когда она оказалась с ним один на один.
Оставаться в комнате с человеком, которого она подозревала в том, что он только что хладнокровно задушил свою знакомую, было страшновато. Если он и впрямь такой дурак, каким считала его Лилия, то что помешает ему совершить еще одно убийство, а потом утверждать, что и вторая жертва тоже задохнулась самостоятельно, без всякого его участия?
Поэтому, когда Любовь Яковлевна вновь заговорила, она постаралась, чтобы ее голос звучал максимально убедительно и доброжелательно:
– Альфонсо, я вас поняла.
– Поняли?
– Да.
Мужчина отпустил ее руку.
– Хорошо, – уже значительно спокойней произнес он. – Вызываем полицию. Они должны найти убийцу Лилии.
Он что, издевается? Или и впрямь не помнит, как сам душил ее? Может быть, он болен каким-нибудь психическим заболеванием, из-за которого случаются провалы в памяти? Надо будет узнать у Жени побольше про его папашу.
Стоило учительнице подумать про Женю, как раздался чей-то крик:
– Женя! Женька! Ты где? Ребята, вы не видели Женьку? Он куда-то пропал! Мы его ищем, а его нигде нет!
Альфонсо вздрогнул.
– Это еще что? – пробормотал он и кинулся к выходу.
А Любовь Яковлевна осталась наедине с трупом Лилии. Превозмогая чувство тошноты, она осторожно подошла к мертвому телу и вгляделась. Что тут можно сказать? С первого взгляда причину смерти Лилии объяснить было затруднительно. Лицо у нее сильно посинело от удушья, это да. Но вот никаких полос, борозд или синяков в области шеи и горла не наблюдалось вовсе. Были в области декольте и шеи какие-то расплывчатые красные пятна и пупырышки, словно Лилии перед смертью стало очень холодно, но эти пятна вряд ли могли стать причиной удушения, настолько незначительными они казались.
– Не понимаю, как же он ее задушил? Или… все-таки я ошибаюсь? Ох, дай-то Бог!
Но тут же Любовь Яковлевна напомнила самой себе, что даже если Альфонсо и не убивал Лилию, кто-то ее все же прикончил. Ну, не могла молодая, полная сил и энергии женщина вот так взять и скопытиться в один момент! Наверняка тут была какая-то загвоздка. Учитывая характер Лилии, у нее могли быть враги и помимо Альфонсо. И будет несправедливо, если удар нанесли они, а накажут за это Альфонсо. А надо сказать, что больше всего на свете Любовь Яковлевна ценила справедливость. Ради восстановления справедливости женщина была готова на многое.
И сейчас ей в голову пришла неожиданная мысль:
– Посмотреть разве, что у нее в сумочке?
Наклонившись, Любовь Яковлевна осторожно щелкнула замком на сумке Лилии. Начитавшись детективов, она даже платочек для этих целей использовала, чтобы не оставить своих отпечатков на блестящем металле застежки. Сумка услужливо распахнулась, предоставляя для обзора свое отделанное шелком нутро. Дорогая вещица. Любовь Яковлевна не была знатоком в области моды, но могла поклясться, что такую сумку на углу с рук не купишь. А вот рюкзачок у Астры был самым затрапезным. И носила его девочка уже третий год подряд, невзирая на сломанную молнию.
При поверхностном осмотре в сумке у Лилии ничего необычного не наблюдалось. Обычные мелочи, которые таскают с собой женщины. Косметичка, бумажник, носовые платки в упаковке, дезодорант, косметика. Тут же была и бутылочка со злополучным миндальным маслом, которое Любовь Яковлевна забрала из спальни Анны Сергеевны, думая вернуть его затем поварихе. Но Лилия это масло перехватила и забрала себе. Если масло найдут полицейские, то поварихе его не видать. А добрая женщина, накормившая детей вкусным обедом и так ласково с ними разговаривавшая, явно очень ценит эту память о своей покойной сестре.
И снова Любовь Яковлевна на секунду отвлеклась, подумав о том, до чего же странно, что родная сестра хозяйки батрачит в этом доме на кухне. Повариха фактически член семьи хозяев, так за что же ей такая немилость и неуважение?
Но тут внимание Любовь Яковлевны вновь отвлеклось.
– А это что?
Она увидела еще одну странную штуку, которой в дамской сумочке было совсем не место. Это были трусы. Но не дамские трусики с кружевами и вышивкой или даже простые трикотажные, которые можно было ожидать увидеть у молодой еще женщины, нет, это были стопроцентно мужские панталоны. И они были уже не новые. Спасибо, что чистые, но без упаковки, без ярлыка, без ценника.
И все же, даже не видя их цену, Любовь Яковлевна безошибочно могла бы сказать, что трусы эти из разряда тех вещей, которые она своему мужу с учительской зарплаты никогда в жизни не купит. И никто из мамочек детей ее класса своим мужьям, братьям и любовникам такое не купит, потому что все они нормальные адекватные женщины со средним уровнем доходов, не способные шиковать, выкидывая на шелковые трусы бешеные тысячи. В хлопке их мужики походят или в бамбуке. Чай, не баре!
Трусы были темно-синие, с едва заметным рисунком: крохотные морские звездочки и ракушки. Что и говорить, красивые трусы. Но принадлежать они могли лишь очень богатому человеку. И что-то подсказывало Любови Яковлевне, что эти трусы еще недавно могли лежать в каком-нибудь из ящиков хозяйских комодов.
– Женя пропал! Испарился! Его похитили!
Любовь Яковлевна с тревогой подняла голову. Новое дело! Тут уж не до чужих трусов. Куда-то запропастился Женя! Только этого ей не хватало. И Любовь Яковлевна обругала саму себя. Разиня! Потеряла ребенка, которому и так несладко, потому что он вот-вот может надолго лишиться своего отца.
Выскочив в коридор, она убедилась в том, что дело плохо. Навстречу ей бежала Светлана, лицо у которой было перекошено, а глаза испуганно выпучены.
– Мальчик исчез! – крикнула она еще издалека. – Женя!
Губы у нее тряслись. Она выглядела сильно напуганной.
– Вы хорошо искали? – спросила у нее Любовь Яковлевна.
– В том-то и дело! Мы весь дом обежали.
– Может, он в шутку спрятался? Подурачится и выйдет?
– Если бы! – вздохнула Светлана. – Мы тоже сначала так думали. А потом меня как ударило что-то. Дай, думаю, проверю видеозаписи…
– В этом доме ведется видеонаблюдение?
– Ну конечно, – удивилась Светлана. – Как и всюду сейчас!
Любовь Яковлевна даже представить себе не могла, чтобы у нее дома велось видеонаблюдение. Но, конечно, у нее очень старомодные взгляды.
– Так вот, я посмотрела запись и увидела, что мальчик вышел на улицу. Без куртки. В легких ботинках! В руках у него был какой-то сверток. Что в свертке, не знаю.
