– Бежим, дорогая, – крикнула Жанна Николаевна, – ах, сколько дел у меня сегодня. Ванечка!
– Внимательно вас слушаю, – отозвался я.
– Пусть Китти поживет здесь пару денечков, – попросила Жека, – авось, Петечка одумается, забеспокоится!
– Пожалуйста, – с готовностью согласился я.
– Вы чудо! – пришла в восторг мать Петечки.
– Ванечка, как хорошо, что вы у нас есть, – добавила Дюка.
– Вава, Жека отправила Петеньке твой адрес и телефон. Если он позвонит и попросит найти Китти, сразу подключай Дюку! – скомандовала маменька. – Не тряси, как всегда, ушами, не занудничай, сделай то, что велено. Один раз в жизни постарайся. Потом опять превратишься в помесь ящерицы с гиббоном!
Жека и Дюка, посылая мне воздушные поцелуи, выдвинулись на лестничную клетку.
Николетта, сказав:
– Не спи на ходу, проснись, – выскочила за ними.
Дверь захлопнулась. Мы с Борей остались в холле. Батлер всегда корректен, воспитание и положение наемного работника не позволяют ему демонстрировать свои эмоции. Но сейчас Борис временно забыл о профессионализме.
– И зачем они приходили?
Я развел руками.
– Теряюсь в догадках.
Борис снова стал батлером.
– Разрешите высказать кое-какие свои соображения?
– Конечно, мой друг, – кивнул я, – но давайте сначала заглянем в гостевой туалет.
Мы прошли по коридору, Боря распахнул дверь. Некоторое время я обозревал пейзаж, потом пощупал кусок мыла. Да, да, я старомоден, мне не нравятся дозаторы с гелем. После его употребления руки скользкие, создается впечатление, что их плохо ополоснули. Я предпочитаю брусок дегтярного.
– Мыло, наверное, сухое, – протянул Боря.
– Как пустыня, где находился Кадес
[2], – согласился я.
– И полотенце такое же, – сказал батлер. – Если дама просидела в санузле долгое время, то она должна была воспользоваться освежителем. Но нет никаких запахов. Ни парфюмерных, ни тех, что издает… э…
– Понял вас, – сказал я, – мой нос тоже ничего не улавливает. Подозреваю, что Дюка даже не заглядывала сюда. При оформлении квартиры дизайнер неосмотрительно повесил в туалете зеркало размером от потолка до умывальника. Не спорю, это красиво. Но, когда моешь руки, капли воды всегда попадают на его поверхность. Непременно забрызгаешь ее, даже стараясь быть аккуратным. Правда, не все люди после посещения туалета моют руки.
– Она сюда не заходила, – решил Борис. – Вопрос. Где Дюка находилась и чем она занималась? Давайте обойдем апартаменты?
И тут зазвонил домофон.
Глава 27
Борис нажал на кнопку, на экране появилось лицо Дюки.
– Кто фею помянет, а она уже тут, – сорвалось с моего языка.
– Ванечка, я не слышала, что ты сказал, – затараторила дама.
«И слава богу», – подумал я, а Борис спросил:
– Что случилось?
– Моя нога, – простонала Дюка, – помогите! Очень больно, я стоять не могу!
Вы можете не открыть дверь женщине, услышав такую жалобу?
Батлер быстро нажал на кнопку. В холле, хромая, появилась Дюка.
– Упала я, – заныла она, – прямо коленом на камень. Не могу двигаться!
– Сейчас вызову врача, – засуетился Боря.
– Нет, нет, нет, – испугалась Дюка, – терпеть их не могу. У наших медиков один способ лечения – ампутировать. Ванечка, у вас же оборудована гостевая?
Я понял, куда ветер дует, и молча кивнул.
– Приютите меня на время, – захныкала Дюка.
И что ответить? Нет? Я подавил вздох.
– Конечно.
– Может, лучше я отвезу вас домой? – решил избавиться от гостьи Боря. – Осторожно, без тряски, медленно.
– Я живу сейчас одна, – всхлипнула дама, – вдруг от боли мне станет плохо с сердцем? Или аппендицит разорвется? А рядом никого. Умру без помощи.
– Сейчас отведу вас в гостевую, – пообещал Боря, – приложу лед к больному месту.
– Вы не врач, неудобно постороннему мужчине голую ногу показывать, – отказалась Дюка.
– У меня фельдшерское образование, – не сдался батлер.
– Нет, нет, нет, – снова отказалась незваная гостья, – я боюсь холода! Я тихо полежу. Подремлю и уеду.
Мне давно стало понятно, что три гарпии придумали какой-то план. Более того, они его осуществили и добились успеха. Почему я так решил? Поведение Николетты было весьма красноречиво. Сначала маменька удивила меня обращением – «Ваня». Ей определенно что-то от меня требовалось, поэтому и была проявлена неслыханная ласка. Во время визита Николетта изо всех сил старалась изобразить любовь к сыну. Она не делала мне замечаний, не упрекала меня, мило улыбалась. Потом Дюка пошла в санузел, а через минут двадцать-тридцать Жека, получив эсэмэску, решила завершить визит. Мы вышли в прихожую и… Ваня снова стал Вавой, а Николетта из пряника в шоколаде превратилась в жену олигарха. Что сие означает? Дюка не заглядывала в туалет, она засунула нос в другое место. В какое? Пока я не знаю. Мы с Борисом не успели осмотреть все апартаменты. Что делала дама, зачем она куда-то ходила, тоже не известно. Понятно одно, Дюка выполнила приказ Николетты и сбросила СМС, сообщив об успехе операции. Маменька прочла сообщение, вскочила, и вся гоп-компания порысила в холл. И, пожалуйста, я опять Вава. Цель достигнута, не надо более ласково курлыкать со мной. А спустя некоторое время происходит новый поворот событий. Дюка падает и травмирует колено. Начинается второе действие спектакля. Антракт затянулся минут на двадцать. Дамы не очень детально продумали представление. Дюка шлепнулась, выйдя из подъезда моего дома? А где находились Жанна Николаевна с Николеттой? Отчего бы им не помочь подружке? Отвезти ее в клинику? Со временем тоже вышла неувязочка. Получается, что Дюка с травмой ноги долго сидела на тротуаре. Ну в это тоже можно поверить, наша улица расположена в центре Москвы, но она односторонняя, тупиковая. Пользуются ею только жители четырех домов, которые здесь стоят с конца девятнадцатого века. Пешеходов мало. Магазинов нет, кафе, ресторанов тоже. Раньше, правда, были точки общепита, супермаркет, аптека и еще кое-какие очаги цивилизации, но потом они закрылись. Дюка на самом деле могла некоторое время сидеть на тротуаре одна. Но она ни за что не стала бы молчать. Через секунду после ее падения по всему переулку должен был раздастся громкий визг Дюки:
– Помогите, спасите, умираю!
На дворе лето, у нас открыты окна. Вопль мгновенно достиг бы наших с Борисом ушей, но царила тишина. Не знаю, как вам, а мне не верится, что Дюка молча восседала на бордюре, ожидая доброго самарянина, который нальет на ее колено спасительный бальзам. Что-то дамы затеяли.
