Прозвучал выстрел, и я почувствовал острую боль в плече.
Ничего себе ружьишко!
Я метнул в гремлина молнию, но нанес всего сорок единиц урона. Он снова выстрелил и снес мне еще сто. Курс обмена у нас получился не очень выгодный.
– Бежим! – слегка истерично крикнула из-за моей спины Ар-Норте. – Это шарп-снайпер, они со ста метров в глаз мыши бьют!
– Подумаешь, – отмахнулся Фрам, зажигая очередной динамит, и швыряя его в гремлина.
Прозвучал еще один выстрел и динамит взорвался, не долетев до снайпера.
– В глаз мыши, сидящей за углом! – дополнила характеристику гремлинша. – Вы как хотите, а я сваливаю!
Что ж, иногда действительно лучше отступить. Так мы дружно и сделали.
– Далеко не убежите, – злорадно рассмеялся гремлин, вновь вскидывая ружье. – У меня дальность выстрела больше, чем две сотни метров.
Вы получили критический урон 200 ед.
Да он нас всех так перебьет за несколько выстрелов! А самое обидное, что там, где огромным голем точно бы наступил на установленную гномом мину, гремлин с легкостью их обошел. Все-таки окуляр действительно помогал их видеть, а может ему просто повезло.
Недолго думая, я на ходу кинул на землю сразу половину выданных Фрамом мин. Легко пришло, легко ушло.
Поскольку они не были активированы, гремлин даже не обратил на них внимания, спокойно пройдя мимо. А зря. Ведь у меня все еще оставалась «Власть над механизмами».
Взорвать!
Бедного гремлина буквально скрыло с глаз от множества электрических разрядов. А следом за красивым фейерверком появилось и сообщение о получении опыта.
Как выяснилось, за зеленого гада без древнего механизма опыта давали не так уж и много. Правда, он и противником был не таким опасным, но все равно обидно. За такую махину шестидесятого уровня я бы точно мог один уровень поднять.
Я не поленился и подобрал то, что выпало из гремлина, но ничего особо ценного на первый взгляд там не было. А потом мы побежали прочь, не став дожидаться появления второго голема. Впрочем, спустя минут двадцать мы перешли на шаг и даже немного расслабились, поскольку никто не пытался нас догнать.
– Да уж, воины из вас двоих так себе, – резюмировала принцесса, немного отдышавшись после бега.
– Ты вообще молчи, – раздраженно ответил я.
Мало того, что Ар-Норте уже порядком достала меня своими подначками и вечным недовольством, так теперь еще и подставила. Мы чуть не погибли из-за ее глупости.
– Ты почему в поезде побежала не туда?!
Я лишь чудом сдержался и проглотил очень логичное и обоснованное слово «дура» в конце, хотя оно так и просилось на язык.
– Ты сказал налево, я и побежала налево, – пожала плечиками принцесса.
– Лево там, где левая рука! – Я помахал перед ней соответствующей конечностью. – А ты побежала направо!
Гремлинша смотрела на меня, удивленно хлопая глазками.
– Сегодня же пятница.
– А это при чем?!
Фрам успокаивающе похлопал меня по плечу.
– Она же гремлин, не пытайся понять их логику. Видимо, именно сегодня для гремлинов лево это право.
Если честно, я совершенно ничего не понял. Даже не знаю, что хуже – сделала она это специально или руководствуясь своей извращенной логикой? Но в обоих случаях совершенно непонятно, чего ожидать от гремлинши дальше?
Несколько часов мы просто шли вдоль железнодорожных путей. Пожалуй, это было самое бесполезное и скучное время, проведенное мной в Арктании. На ходу и крафтом невозможно заняться, и в планшете толком не посидеть, поскольку дорога не очень ровная. Ощущение было такое, будто гномы рыли эти проходы с дикого бодуна.
– Так тут же война была, – пояснил Фрам. – Все разворотили, а потом просто поверх проложили рельсы.
– И испортили такую красоту, – заметила гремлинша. – Рельсы слишком ровные.
Пока у нас появилось свободное время, я решил задать гремлинше давно мучавший меня вопрос.
– Почему ты все-таки побежала в другом направлении?
– Ох, что ж ты глупый-то такой, – всплеснула ручками принцесса. – Сегодня же пятница. Да к тому же обивка в поезде была красного цвета. Поэтому лево для женщин сегодня справа.
– Понял, что ничего не понял, – вздохнул я. – Кстати, а как так получается, что у вас демократическая республика, но есть и принцессы?
– А что такого? – в искреннем удивлении захлопала глазенками Ар-Норте. – У нас и президент есть. Король, Хан, Великая Мать, Император, Парламент, Сенат. Это и называется демократией – все, кто хочет управлять, все имеют такую возможность.
Про сенатора я уже слышал, но как-то времени не было, чтобы удивиться их наличию.
– И как все они управляют вашей республикой?
– Да все просто, – отмахнулась принцесса. – Король имеет решающее слово по понедельникам, числам, делящимся на семь, и по праздникам на букву «А». Хан управляет кочевыми гремлинами и всеми, у кого в имени четыре слога. Император управляет войсками, если война объявлена в первой половине месяца, или получает все привилегии Короля на время войны, если во второй. Великая Мать раз в месяц выбирает отрасль, в которой может устанавливать свои законы. Сенат имеет право «вето» на любые законы, начинающиеся с гласной буквы, кроме тех, которые одобрены парламентом. Парламент ничего не имеет права запрещать, но может изменять пять слов с нечетным количеством букв в одном законе в сутки.
– А президент? – спросил я, окончательно запутавшись.
– А президент смотрит на все это и офигевает, – хмыкнул в бороду Фрам. – Не пытайся разобраться в их структуре управления. Там все меняется в зависимости от времени года, высоты на которую выросла подземная трава на полях или количества фавориток у Императора. Как, кстати, и от числа дочерей Короля. Возможно, именно поэтому кто-то и похитил нашу попутчицу.
Ар-Норте впервые за все время знакомства одарила гнома уважительным взглядом.
– А ты неплохо разбираешься в наших законах. Для глупого гнома, разумеется.
– Лучше бы я их забыл, – раздраженно ответил гном, – вникать в культуру гремлинов вообще вредно для психологического здоровья. – Потом он вновь взбодрился и одарил меня насмешливым взглядом: – И, кстати, чтобы тебе стало еще непонятнее, количество дней в месяце у гремлинов тоже число непостоянное, зависящее от десятка разнообразных факторов.
– Но в сутках-то хоть двадцать четыре часа?
– Ага, – радостно ответила Ар-Норте. – По четвергам.
Вот тут я начал понимать, почему Фрам говорил, что логику гремлинов понять просто невозможно.
