— Да уж… — протянула я. — Иначе и не скажешь! Удачно все для лиходея сложилось!
Маг согласно кивнул и продолжил разговор:
— Послушай меня, ведьмочка, Камир готов обсудить с тобой прошлое, и я сам хотел проводить тебя на эту встречу…
— Не маленькая! — взвилась я. — Сама доберусь, только скажи, где она должна произойти!
— И все же я бы на твоем месте не торопился!
— Ты не на моем месте! — грубовато отозвалась я и сама подивилась этому.
Правда Райта не проняло, он лишь криво усмехнулся и твердо объявил:
— Пойдешь с Ацуром! Я договорился! И не спорь, а иначе Дарову нажалуюсь!
— Ма-аг! — прозвучало довольно угрожающе.
— Я все сказал, ведьма! — припечатал Ладов, запрыгивая в седло, укрепленное на спине ящера перед паланкином. Уже глядя на меня сверху вниз, он посоветовал:
— Дождись Ацура. Он заберет тебя из Громового переулка сегодня днем!
— Ты все еще не назвал мне адрес того места, где меня будет ждать Рогов! — недовольно напомнила я.
Райт гадко улыбнулся:
— И не назову, не мечтай! Кто-то же должен уберечь тебя от задуманных глупостей! Ацур лично доставит тебя на встречу с Роговым и проследит за ним, чтобы беды какой не случилось!
— Что-то не припоминаю… — решила я возмущаться дальше, но Ладов махнул мне рукой и выкрикнул команду, заставляя Всполоха сорваться с места.
Мне же осталось стоять на земле, в бессильной ярости сжимать кулаки и мысленно ругать этого огневика.
Чтобы выпустить пар, решила прогуляться по засыпанному снегом, от того и блистающему чистотой, городу. Зимой многое видится в ином свете, чем летом, когда все сияет яркими насыщенными красками. Сейчас можно было по-другому взглянуть на серые камни мостовых, узоры на фасадах домов, лепные фигуры, украшающие мосты — все это меняло свои очертания, прятало сколы и трещины под пушистым слоем снега. Нет-нет, и скользнет солнечный луч, прокравшийся из-за пелены туч, да осветит какой-нибудь укромный уголок, заставит снежок искриться и сиять, подобно горстям серебряных монет.
Тихий скрип снега под моими неспешными шагами, смех детей, пробующих на крепость речной лед, людской говор — все такое знакомое, умиротворяющее, позволяющее расслабиться и спокойно подумать о своих проблемах.
Так, постепенно, я и добрела до Центрального ведомства государева сыска, где меня уже дожидались. Сегодня должно состояться первое судебное заседание по делу Винра Карпова. Даров, как мог, тянул время, но не все зависело от решения главы Ведического Совета, ибо сама главная ищейка настаивала на скорейшем рассмотрении убийства Эльи Бабочкиной, указывая, что коварный маг оставил сиротами двух малолетних детей. Рону оставалось молча смириться с решением государыни, которую донимала своими требованиями Инара. Ветла, защищающая обвиняемого огневика, хваталась за голову, сетуя, что доказательств вины Винра у ищеек полно, в то время как у нее самой было только мое свидетельство, подтверждающее слова Карпова еще об одном участнике этой драмы.
Зал суда представлял собой круглое помещение, с находящимся в центре возвышением, на котором стояло каменное кресло для судьи. У подножия размещалась статуя льва, выполненная из цельного куска золотистого мрамора.
Свет, проникающий из узких окошек, расположенных под самым потолком, освещал серые с золотистыми прожилками стены и ряды резных дубовых стульев для прочих участников. Обвиняемому полагалось стоять прикованному к Камню Правды.
История сего творения была проста. Легенда утверждала, будто несколько веков назад этот камень был найден в глухой деревне на самой окраине Озерного Края. В предании также упоминалось о том, что от предмета исходил белый слепящий свет, который темнел, если поблизости говорили неправду. Посему правящая в то время государыня Ренала распорядилась доставить камень в Омбрию, а после велела использовать его во время судебных разбирательств. В ту эпоху всем участникам достаточно было просто прикоснуться к поверхности камня, и он сходу определял, кто прав, а кто виноват. Нынче Камень Правды не светился, но согласно обычаю все: и обвинители, и обвиняемые, и свидетели должны были дать клятву 'О недопустимости лжи в этих стенах'.
Когда вошла в зал, увидела, что здесь присутствуют присяжные — все ведьмы и ведьмаки, лишившиеся зрения. Почему-то считалось, что это богиня отметила их подобным образом, дабы они могли лучше слышать ложь в произносимых речах.
'В общем, — не без усмешки подумала я, — все способствует тому, что мага обязательно оправдяют!' Вздохнула, потому как знала один неоспоримый факт — любую правду можно исказить в ту сторону, в какую это нужно сильнейшему. Так что можно не произносить лживые слова, достаточно утаить незначительные детали, какие-то сведения, которые, вроде, сами по себе ничего и не стоят, но соединяясь вместе, составляют полную картину произошедшего.
Заняла свободное место и еще раз в уме повторила все, что должна буду сказать на суде. Речь я составляла вместе с Эфероном, который за эти две недели отдалился от меня, старался избегать наших встреч, сводя все общение к исключительно деловому. А я томилась и скучала по нему, ждала, что Рон заглянет ко мне, хотя бы для того, чтобы выпить взвару. Но ожидала я напрасно, чувствуя какую-то недосказанность, навязанное отчуждение, тревогу Дарова. Мужчина стал угрюмым, озадаченным, замкнутым — он не шутил, не оставался со мной наедине, всем своим видом показывая, что не желает повторять то, что произошло между нами в Подземье. Я терпела молча, стиснув зубы и сжимая до боли кулаки, не позволяя себе проронить даже одну слезинку. Все последнее время ловила себя на мысли: 'А не приснилось ли мне все произошедшее?' Только браслет из живых камней убеждал меня в обратном, напоминая о себе теплом темных бусин.
Невольно мой взгляд переместился туда, где сидел Эферон. Он был в компании Марессы и княгини Полыньиной. Я обратила внимание, что время от времени Даров наклоняется и что-то шепчет государыне на ушко. Мне оставалось только безмолвно позавидовать, потому что я сидела здесь, а не рядом с главой Ведического Совета.
Словно из тумана до меня доносились слова клятв судьи и прочих участников этого процесса, но когда подошла моя очередь, то я заставила себя собраться с силами, придала лицу беспристрастное выражение и вышла к Камню Правды. Приложила ладонь к его шероховатой поверхности и проговорила заученные слова. Рассказать все, что показали мне стихии, не составило труда.
Ветла обрадованно кивнула, Винр выглядел отрешенным, как будто здесь судили не его, а какого-то другого человека. Инара Подболотова недобро взглянула нам меня, и я вспомнила, что во время войны у главной ищейки погибла вся семья. Теперь она ненавидела всех огневиков без исключения, и, похоже, что отныне мы с Ветлой стали для нее врагами, так как старались спасти Карпова. А еще я заметила, что Инара недобро поглядывает на Дарова. От этого мне стало как-то не по себе — Подболотова обдумывала какую-то подлость. И мне захотелось защитить Рона, но, посмотрев в его сторону, я передумала заступаться за главу Совета, ибо он и Маресса обсуждали что-то между собой и вот то, как они это делали, мне очень сильно не понравилось. Все эти мимолетные взгляды и легкие касание — я вздрогнула, а сердце тревожно заныло.
