Пол пожал мне руку, потом наклонился и обнял меня.
– Ничего себе! Выглядишь спокойным, как скала, – проговорил он, перекрикивая громкую музыку, бухающую из динамиков. – Так держать.
Я выдохнул: при виде Пола на меня накатило облегчение. Помимо Коннора только Пол знал о моих планах на сегодняшний вечер. Именно он ездил со мной в ювелирный магазин, выбирать обручальное кольцо.
– А вдруг она рассердится? – спросил я. – Вдруг откажет? Это же на всю жизнь…
– Ты слишком много думаешь, Уэс, – заметил Пол. Он вернул мне мой стакан пива и чокнулся со мной своей содовой. – Позволь поздравить тебя первым.
Его оптимизм не прогнал грызущую меня тревогу.
Приехали Дрейки, а следом за ними Джефферсон и Кассандра. Кассандра была на шестом месяце беременности и постоянно прикрывала живот руками, как будто один вид алкоголя мог пагубно сказаться на ребенке.
Я отхлебнул пива, чтобы скрыть улыбку, но едва не расплескал янтарный напиток, когда увидел входящую в бар Отем. На ней было черное платье с белой отделкой по лифу и подолу. Волосы она собрала в свободный пучок, перевязанный золотистой лентой, но несколько прядей падали на плечи красивыми волнами.
Она заложила небольшой круг по бару, восторженно оглядываясь по сторонам, потом заметила меня и подошла.
– Прости, что я опоздала, – сказала она, целуя меня. – Поезда долго не было и… о боже, Коннор, это просто чудо… – Она уперлась коленом о стул, который я занял для нее, перегнулась через барную стойку и обняла Коннора, потом выпрямилась и поцеловала Руби в щеку.
– Это место – настоящее чудо. Просто не верится, как красиво. Поздравляю.
– Спасибо, Отем, – поблагодарил Коннор. – Чего тебе налить? Грушевого сидра?
– С удовольствием… – Отем запнулась. – Ты шутишь. У тебя есть грушевый сидр?
– Разумеется. – Коннор подмигнул и налил Отем пинту сидра. – У меня серьезное заведение, а не то, что ты подумала.
Отем отхлебнула сидра.
– Лучше, чем в баре «У Янси». – Она посмотрела на меня. – Всё в порядке, дорогой?
Я кивнул.
– Ага.
«Не-а. Ничего не в порядке. Всё ужасно».
Виктория Дрейк выдала короткую, довольно официальную речь, но в конце все же произнесла душевный тост за счастье Руби и Коннора. Потом слово взял мистер Дрейк. Я затаил дыхание, но отец Коннора похвалил сына, причем сделал это так искренне, что я не испытал желания прибить оратора. Дрейки гордились Коннором по-своему, однако главный триумф заключался в другом: Коннор больше не нуждался в одобрении родителей. Он был счастлив, его родители радовались, видя его живым и здоровым, – а это самое главное.
Когда все тосты отзвучали, Коннор посмотрел на меня и многозначительно поднял брови.
«Пора», – говорил его взгляд.
Вот только я не чувствовал, что пора пришла. Бар «У Дрейка» – отличное место, и всё же это бар. Я вдруг представил, как мое признание будет выглядеть со стороны.
«Ты сошел с ума, черт тебя побери совсем? Собираешься сделать предложение такой девушке, как Отем, перекрикивая шесть телевизоров, в то время как в зале пахнет жареными куриными крылышками?
Я резко махнул рукой и покачал головой. Коннор подошел ко мне и перегнулся через барную стойку, покосившись на Отем: она сидела в нескольких футах от меня и в данный момент увлеченно обсуждала с Полом политику.
– Я не могу, – сказал я. – Не здесь. Извини, старик, но… это твой вечер.
Вечер Коннора, не наш. И, несмотря на то, что я любил его как брата, нашу общую с Отем жизнь следовало начинать вдвоем – только мы двое. В конце концов, это очень важно, ничего важнее этого нет.
– Уверен?
Я хлопнул его по плечу.
– Я горжусь тобой, старик. Ты это сделал. Всё будет отлично, я чувствую.
– Ага, – согласился Коннор, внимательно глядя на меня, но потом улыбнулся. – Такое место не для нее.
– Да. Не для нее.
– Ну, ты всегда был экспертом в области романтики.
– Ты правильно меня понял. – Я подался вперед, Коннор перегнулся через барную стойку и быстро меня обнял. – Люблю тебя, старик.
– Я тоже тебя люблю. Ладно уж, выметайтесь отсюда.
Переговорив с Ма и Полом – Ма негодующе запричитала, Пол одарил меня понимающим взглядом, – мы с Отем покинули бар и окунулись в теплую ночь.
– Я рада, что ты решил уйти, – сказала Отем, пока мы двигались по Тремонт-стрит. – Бар Коннора мне очень понравился, но, честно говоря, спорт-бары – не мое.
Я мысленно возвел глаза к небу, потому что едва не испортил самый важный момент в своей жизни.
«Черт возьми, и что теперь?»
Плана Б у меня не было. В голову не приходило ничего умного и романтичного. Я даже нигде не забронировал столик и не договорился с официантом, чтобы тот принес бокал шампанского, в котором плавало бы кольцо. Проклятие, бриллиант совсем крошечный, Отем, наверное, проглотила бы кольцо вместе с шампанским и не заметила.
Я покосился на Отем: в своем черно-белом платье она выглядела ослепительно, на полных губах играла полуулыбка. В последнее время она постоянно так улыбалась. Я подозревал, что Отем даже не осознает, что улыбается. Просто ее счастье прорывалось наружу, и мне хотелось бы поймать его и сберечь, защищать Отем любой ценой до конца моей жизни.
Начиная с этой минуты.
– Отем…
– О, смотри, – воскликнула она. – Там открыто.
Я проследил за ее взглядом и увидел Бостонскую публичную библиотеку. Прожектора подсвечивали сложенное из серого камня здание в стиле неоренессанса, его огромные арочные окна сияли янтарным светом. Перед входом собралась толпа: наряженные в строгие костюмы и вечерние платья люди медленно выходили из здания.
– Похоже, там сегодня проходило какое-то мероприятие, – сказал я.
– Давай проберемся внутрь, – предложила Отем. – Просто посмотрим одним глазком. Я еще никогда не видела эту библиотеку ночью, и она такая красивая.
– Хочешь устроить библиотечную вечеринку?
Я улыбнулся. «Идеально».
– Да, черт возьми, – заявила Отем. – Мы даже одеты соответственно, никто ничего не заподозрит.
Мы перешли улицу и направились к входу. Отем сунула мне в руки свой клатч, и я проворно запихнул его себе за спину. Мы остановились перед швейцаром, который провожал людей и желал им спокойной ночи.
– Мне так жаль, но я забыла внутри свою сумочку, – сказала Отем. – Можно я сбегаю и заберу ее? Это займет всего минуту.
– Конечно, – ответил швейцар и посторонился, пропуская нас.
Я покосился на Отем, выглядевшую весьма довольной собой.
