Ее пальцы скользнули в мои мокрые волосы, а дождь струйками стекал по нашим лицам, вода попадала в наши рты. Я чувствовал вкус холодной воды на теплом языке Отем, ощущал ее горячее дыхание в холодном воздухе. Дыхание девушки стало прерывистым, она тихо застонала, и этот звук показался мне дивной музыкой.
Она прижималась ко мне, а ее поцелуй… Боже мой. Поцелуй Отем стер из моей памяти войну, болезненные воспоминания о больнице и реабилитации.
«Я словно вернулся домой».
Время перестало существовать. Только хихиканье парочки проходящих мимо парней вернуло нас в реальность.
Мы отпрянули друг от друга, тяжело дыша.
– Ты дрожишь, – прошептал я.
– Это не от холода. – Отем соскользнула с моих коленей и тихо рассмеялась. – И, надеюсь, ты счастлив, Уэстон Тёрнер. Ты полностью изгладил из моей памяти первый поцелуй с… как там его звали.
Мы сели в машину, с наших волос и одежды на сиденья текла вода. Несколько секунд мы молча смотрели на стекающие по ветровому стеклу струйки воды, и воздух между нами накалился. Отем посмотрела на меня, я посмотрел на нее, и мы снова прильнули друг к другу.
Мы целовались жадно и страстно. Слишком много одежды, слишком мало пространства, слишком много желания. Не прерывая поцелуй, Отем кое-как стянула с себя куртку, а я избавился от своей, после чего совместными усилиями мы запихнули лишнюю одежду на заднее сиденье, на котором лежало мое инвалидное кресло.
Платье Отем липло к телу, ее соски затвердели, и мне безумно хотелось вобрать их ртом. Я прижал ладонь к ее щеке, пытаясь привлечь ее еще ближе к себе, но нижняя часть моего тела приковывала меня к месту.
Отем была очень изящной; она легко перелезла через центральную консоль и уселась на меня верхом, а я опустил спинку своего сиденья, чтобы Отем было удобнее, потом наконец накрыл ее груди ладонями. Мои руки потянулись вверх, пальцы погрузились в пышные волосы девушки, сжались в кулаки. Она застонала, ее бедра терлись о мои. Давление было слабым, но в этом маленьком пространстве близость Отем наполнила меня, опьяняя теплым запахом ее кожи, чистым и сладким от дождя.
Я стал целовать ее шею, одной рукой сжал ее грудь, пальцем лаская сосок, в то время как другая моя рука заскользила по ее гладкому бедру поднимаясь, всё выше и выше.
– Уэстон…
– Тише, – приказал я хрипло. Я не имел права касаться Отем, потому что так и не рассказал ей всю правду, но сейчас мне было на это наплевать. – Я собираюсь довести тебя до экстаза и хочу слышать только твои стоны удовольствия. И больше ничего.
Она смотрела на меня широко открытыми глазами, потемневшими от желания, жилка на ее шее пульсировала. Я потянул ее к себе и впился в ее приоткрытый рот. Я прикусывал и посасывал, пил дождевую воду с ее кожи, а мои руки гладили ее шелковистую спину, бедра, ягодицы.
Дыхание Отем стало хриплым и прерывистым, когда я провел сверху вниз по ее животу, и мои пальцы скользнули еще ниже, за резинку трусиков.
– Да, – прошептала Отем. – О да…
Она была теплой и влажной. Я потер тугой бугорок ее самой чувствительной плоти, потом медленно проник в нее двумя пальцами. Свободной рукой я надавил ей на затылок, не давая ей возможности избежать моих поцелуев, пока мои пальцы двигались туда-сюда, снова и снова.
– О, боже мой… Уэстон…
Отем выдыхала мое имя мне в рот, но я удерживал ее на месте, ловил и проглатывал ее слова. Ее волосы рассыпались, накрыв нас шелковистым шатром, а дождь мерно молотил по капоту машины. Я не останавливался ни на секунду. Мои пальцы медленно, но верно возносили Отем на вершину блаженства, мои поцелуи пили и пили ее дыхание.
– Давай же, – прорычал я ей в рот. – Давай, Отем.
Ее губы раскрылись, она зажмурилась, всё ее тело напряглось. Она ахнула, и я накрыл ее губы своими. Из ее горла вырвался приглушенный стон наслаждения, и я выпил и его тоже. Я чувствовал, что она уже на грани, и сильнее нажал пальцами на мягкую плоть. Секунда. Вторая. Потом Отем содрогнулась, выгнулась дугой, и с ее губ сорвался крик чистого наслаждения.
Я медленно ласкал ее пальцами, наслаждаясь ее экстазом, а другой рукой надавил ей на затылок, чтобы ее рот снова накрыл мой. Мне нужно было целовать эти губы, погрузить язык ей в рот и поглотить последние, стихающие стоны.
Наконец она обмякла на мне, ее жаркое дыхание обжигало мне грудь.
– Боже мой, Уэстон, – выдохнула Отем, утыкаясь макушкой в мой подбородок. – У меня голова идет кругом. – Ее рука скользнула вниз. – Ты такой твердый. Можно я?..
– Нет, не здесь.
Она смотрела на меня, и в полумраке ее глаза поблескивали. Я пригладил ее упавшие на лицо волосы и покачал головой.
– Ты знаешь меня лучше, чем кто бы то ни было, – тихо пробормотал я. Погладил ее по щеке, потом снова зарылся пальцами в ее волосы. – Никто не знает меня так, как ты. Никто.
– Я чувствую то же самое. С тобой я могу быть самой собой.
– Мне столько нужно тебе сказать, – прошептал я.
Отем слегка отстранилась и нахмурилась.
– Что случилось? – спросил я.
– Ничего, – ответила она. – Просто… Давным-давно мне приснился один сон, и в нем ты тоже произнес эти слова.
– Это правда. Слишком много…
Она вздохнула.
– Знаю, страшно вот так рисковать нашей дружбой, но сейчас я чувствую… мне трудно это описать, но мне кажется, что сейчас мы именно там, где должны быть. Ты тоже это чувствуешь?
Я кивнул.
– Да, я тоже. Здесь и больше нигде.
– Давай пока остановимся на этом. Хорошо? – Она провела по моей скуле кончиком пальца. – Это такой идеальный момент.
Она медленно поцеловала меня, потом положила голову мне на грудь, уткнувшись затылком мне в подбородок. Мы обнимали друг друга, а дождь тихо барабанил по машине, и кругом царила темная ночь. Отем протянула тонкую руку и кончиком пальца начертила букву У и сердечко на запотевшем оконном стекле.
Я закрыл глаза и крепче прижал ее к себе. Наконец-то она в моих объятиях, и я боялся ее отпускать.
Глава двадцать шестая
Отем
2 марта 20–
Я влюблена в Уэстона.
Черт возьми, я люблю его до безумия, я чувствую эту любовь каждой клеточкой тела, каждой молекулой. Я не просто спрыгнула с утеса, я лечу вниз и весело хохочу.
Я не сомневаюсь в себе и не сомневаюсь в нем. Нет ни капли недоверия. Я даже не задаюсь вопросом, настоящие ли это чувства или плод романтических надежд и красивых слов, которые даже не были произнесены. Я чувствую нас. Вижу нас в глазах Уэстона. Я слышу нас в его голосе, когда он произносит мое имя.
Я еще никогда не испытывала ничего подобного. Никогда. Ни с кем. И я не могу представить, что испытаю нечто подобное в будущем с кем-то другим.
