Принц осторожно взял ее за подбородок, приподнимая лицо, и по телу Алексы против воли прошла дрожь омерзения. Она зажмурилась, чтобы не видеть его лица, приближающегося к ней.
Глава 11. Проверка
«Мать Всеблагая, что же я делаю?!» — мысленно взмолилась Алекса в тот самый момент, когда губы Саймона почти коснулись ее.
Она подалась назад, вдруг наткнувшись рукой на ножку от стула, лежащую на подоконнике позади нее, одну из тех, что она когда-то принесла из зала с рухлядью в качестве дров.
Ладонь уверенно обхватила лакированное дерево.
«Мама, Кевин, простите меня!» — мелькнула паническая мысль.
А в следующее мгновение Алекса выбросила вперед руку, со всей силы заехав Саймону деревяшкой прямо по челюсти.
В груди вспыхнул необыкновенное упоение и азарт. Неужели она это сделала? Неужели она так может?
Мать Всеблагая, вот бы еще разок ему врезать!
При ударе голова мужчины резко повернулась в сторону, он невольно отступил от нее.
Девушка упрямо сжала губы. Видит Всеблагая, она готова ему помочь, но только не так.
Покрепче перехватив ножку от стула, она вздернула подбородок, и… встретилась взглядом с двумя голубоватыми льдинками, в которых черная точка зрачка казалась чужеродным изъяном. Удивление было таким сильным, что все намерения и мысли вылетели из головы.
— Альдар!
— Вижу, узнала, — хриплый скрипучий голос вывел из прострации.
Чужая внешность сползла, словно растаявший снег. Фигура вытянулась, стала тоньше.
Ледяной смотрел на нее с холодной отстранённостью, а Алекса окончательно перестала что-либо понимать.
— Это точно ты? — не слишком уверенно спросила она.
Мужчина потер ушибленное место, и она увидела, что у него рассечена губа, а из нее идет кровь.
— У тебя… — она шагнула к нему навстречу, протягивая руку, чтобы убрать скатившуюся по подбородку вниз тягучую каплю.
— Не стоит, княжна, — он перехватил ее запястье, а в голосе послышалось удовлетворение и какое-то странное торжество.
Ему оказалось достаточно щелкнуть пальцами, и начавший уже наливаться безобразный синяк исчез, вместе с доказательством того, что он действительно человек — алой кровью.
Алекса несколько секунд просто смотрела на своего мужа, на его мрачное лицо, и только спустя время до нее дошел весь смысл произошедшего.
— Так ты меня проверял?! — страх и испуг моментально сменились жгучей обидой.
Вот уж точно хатшава задница! Такая же большая и вредная! Что это он себе позволяет?!
— Может быть, просто искал предлог избавиться, — Ледяной гордо вздернул голову, разворачиваясь и, судя по всему, желая снова оставить ее одну.
— Что?! Какой еще предлог? — опомнившись, девушка бросилась к нему, хватая за рукав. — Стой!
Он недоволен тем, что она не поцеловала его в образе Саймона? Или думает, что она не поцеловала его лишь только потому, что узнала?
А может, бесится от того, что оба варианта считает равновероятными и не знает, что случилось на самом деле?
Хатши бы покусали эту мороженную рыбину! Алекса лихорадочно пыталась сообразить, что же ей теперь делать. Сейчас он снова уйдет, надумает себе хатш знает что, а ей потом расхлебывать?
Альдар отдернул руку, бросив на нее пренебрежительный взгляд.
— Я не желаю сейчас с тобой разговаривать.
Алекса считала себя терпеливой девушкой. Очень собранной, спокойной и уравновешенной. Но в этот момент что-то словно щелкнуло внутри, будто все шлюзы и заслонки разом выдернули, явив наружу все то, что закипало уже давно.
Ножка от стула все еще лежала в руке, она чуть качнула ее, словно взвешивая.
— Ах его долбанное ледяное величество не желает… — голос был обманчиво мягким и совсем не сочетался со словами, которые она произносила.
Может быть, поэтому Альдар среагировал не сразу, а лишь когда лакированная ножка опустилась прямо на его спину.
Она сумела ударить его три или четыре раза, от души, выплескивая всю боль, весь страх, все свои тревоги и сомнения. На какое-то мгновение стало так легко, почти весело, а затем, когда дракон все же вырвал деревяшку, она не выдержала и всхлипнула.
И вместе с удушающими слезами пришли слова, такие, которые явно произносить не стоило.
— Я, значит, недостаточно хороша для тебя, недостаточно мороженная? Ищешь предлог от меня избавиться. Может, я храплю во сне, нет? А ее ты тоже проверял? Ту девушку, статуи которой у тебя в замке. В образе кого ты ей являлся? У нее тоже был бывший, или, может быть, это ты был тем бывшим? Она любила другого, а тебе осталось только целоваться с бездушными кусками льда? О, да. Определенно я помешала твоей большой и белоснежной любви!
Ей стоило огромного труда не разреветься прямо там. Нижняя губа подрагивала, ноги и руки тряслись. А Альдар, тем временем, смотрел на нее со все той же отстранённо-равнодушной маской.
— Я принял решение. Завтра же ты покинешь мой замок. Как только родится ребенок — я приду за ним. На этом все.
— Что? Нет! Я не согласна, Альдар, пожалуйста, выслушай меня, — твердолобый чурбан, вот он кто! Как он может так с ней поступать? Это из-за того, что она сказала сейчас о статуях? Или из-за его дурацкой проверки? — Я не люблю Саймона, просто он оказался принцем, и отец сказал…
— Ну конечно, все женщины мечтают о принцах, даже если любовь не прилагается, — скривился мужчина. — Не хочу даже слушать. Ты же мечтала о свободе? О теплой постели и тысяче слуг? Что ж. У тебя будет все это.
Мать Всемогущая! Что же это такое? Почему снова все рушится, сыпется, как песок сквозь пальцы? Еще недавно ей казалось, что жизнь в холодном замке ужасна, почти невозможна, но почему же так больно от одной мысли, что придётся покинуть это место?
Альдар, что же ты творишь?
— Прости, я сейчас наговорила…
— Не желаю ничего слышать! — гаркнул Ледяной, зло сверкнув глазами. — Я не трону тебя и пощажу твоего… принца. Это будет моим прощальным подарком. Завтра я перемещу тебя во дворец к Августу Четвертому. Там о тебе позаботятся.
— Но как же руны… брачная вязь… — поняв, как все серьезно обернулось, девушка, не сдержавшись, всхлипнула.
Оказаться далеко от холодного замка и его нелюдимого хозяина? Беременная, с угрозой в виде шпионов соседнего королевства, мстящих за третьего принца…
— Как только ты исчезнешь из моей жизни, у меня будет достаточно времени, чтобы найти способ избавить нас от нее.
Что бы он там себе ни думал, она не отдаст ему ребенка. Она обещала родить ему наследника — она это сделает, но вот о том, чтобы этот наследник жил с самодуром-отцом — речи не было!
