– Они подрались в зале из-за микрофона. Одна вцепилась другой в волосы.
– Прошу прощения, – сказала Лионелла и подсела поближе. – Как выглядела та, вторая женщина, в которую вцепилась первая?
– Девушка лет двадцати – двадцати пяти, похожая на балерину.
Лионелла вскинула брови:
– Это как же?
– Худая, плоская, с длинной шеей. Не женщина, а цыпленок.
– Волосы длинные?
– Я же говорю: волосы, как у балерины, в пучок собраны.
– Но сначала они поругались в туалете?
– Так орали, что я подумала, подерутся. Так и вышло.
Вернувшись за столик, Лионелла засобиралась:
– Уже поздно, и мне далеко ехать.
– А вы разве не в гостинице проживаете? – полюбопытствовал Мезенцев.
– Я поселилась за городом.
– Одна?
– Мне так удобнее.
– Позвольте вас проводить?
– Я на такси.
– Где же ваш «Бентли»? – ехидно справился Мезенцев.
Она ответила ему с такой же издевкой:
– Он перебрался в Москву.
– А знаете, – Мезенцев поднялся из-за стола и сделал знак официантке, – с вами бывает весело. Я вызову такси.
Конечно, Мезенцев навязался ей в провожатые. По приезде в коттеджный поселок он долго уговаривал Лионеллу впустить его в дом и угостить чашечкой чая. Но Лионелла впихнула его в такси и отправила обратно в город.
Глава 7
Бездеятельная, праздная эгоистка
Проснуться утром одной в чужом загородном доме – последнее из того, чего хотелось бы Лионелле.
Отопление работало плохо, всю ночь она куталась в пуховое одеяло. И как бы ни не хотелось вылезать из постели, ей пришлось идти в душ.
Как только Лионелла вошла в ванную, зазвонил телефон, и она вернулась в спальню.
– Доброе утро, – это был ее муж.
– Холодное утро добрым не бывает, – ответила Лионелла.
– В гостинице не топят?
– Я не в гостинице.
– А где ты? – обескураженно спросил Лев Ефимович.
– Переехала в особняк.
– Почему?
– Здесь удобнее.
– И холоднее… – Помолчав, Лев Ефимович обронил: – Тебе нужен автомобиль и охранник.
– Нет.
– Я настаиваю. Тебе нельзя жить одной в чужом доме.
– Прошу тебя, не настаивай.
– Что случилось?
– А почему должно что-то случиться? – фальшивым голосом спросила она.
– Я слишком хорошо тебя знаю. Все дело в том инциденте?
Притихнув, Лионелла осведомилась:
– Ты уже знаешь?..
– Я знаю все. Осведомленность – моя сильнейшая сторона. Артистка вашего театра упала с высоты и разбилась насмерть. В изобретательности вашему режиссеру не откажешь. Смотри, как бы и тебя не сунули в гроб.
– Это иносказание?
– Прости, сказал глупость. Тревожусь за тебя, в этом все дело. Следствие выяснило, в чем было дело? – спросил Лев Ефимович.
– От гроба оторвались тросы.
– Все разом? – Он помолчал. – Так не бывает. Сдается мне, что это было убийство.
– Сдается мне, что ты знаешь больше, чем я.
– Осведомленность – мой жизненный принцип.
– Ну, говори… – произнесла Лионелла.
– Есть сведения, что часть крепежа была скручена.
– Это точно?
– Абсолютно.
– И что теперь делать?
– Следствие найдет того, кто это сделал, но ты будь осмотрительнее. И вот еще что… – Лев Ефимович помолчал. – Я бы предпочел, чтобы ты вернулась в гостиницу. Сегодня пришлю к тебе горничную, она перевезет все вещи из особняка в гостиницу.
– Я остаюсь здесь.
– Это не обсуждается. Ты знаешь, я готов на любые уступки, если вопрос не касается твоей безопасности.
– Ты что-то знаешь и не хочешь мне говорить?
– Если бы знал – сказал, – возразил Лев Ефимович.
– Ну хорошо. – Лионелла влезла под одеяло, чтобы согреться. – Но только горничную не присылай, она мне не нужна.
– Справишься сама?
– Все мои вещи остались в гостинице. Здесь только косметика.
– Позвоню тебе вечером.
– Целую. – Закончив разговор, Лионелла укуталась в одеяло и закрыла глаза.
На протяжении всего разговора она ожидала, что Лев спросит про Кирилла, он проявил деликатность. Ее чувство к мужу было собирательным и складывалось из благодарности, привязанности и нежелания что-то менять. Лев Ефимович все знал, но ему и этого было достаточно.
Согревшись, Лионелла все же нашла в себе мужество влезть под холодный душ. Потом быстро оделась, закинула в сумку косметику и вызвала такси.
В театр она приехала раньше обычного, из чего сделала вывод, что холод дисциплинирует.
Побродив немного по кулуарам, Лионелла пошла в репетиционный класс. Поднялась по лестнице, приблизилась к закрытой двери и услышала из-за нее голос Магита:
– Ты не понимаешь, на кого замахнулась!
Магиту ответил голос его жены Веры Петровны:
– Мы двадцать пять лет женаты, но ты ни разу не дал мне приличной роли.
– Неправда!
– Что? – зло поинтересовалась Вера Петровна. – Скажи! Приведи хоть один пример!
– А как же «Коварство и любовь»
[5]?
– Побойся бога! Я играла там камеристку Софи!
– Зато в первом составе, – умиротворяюще обронил Магит. – Чего ты хочешь от меня, Вера?
– Чтобы ты перевел меня в первый состав и поставил играть премьеру.
– Да ты совсем ополоумела! Что я скажу Петрушанской?!
– Мне все равно.
– Она и так меня постоянно кусает.
– Если укушу тебя я, будет куда больнее, – пообещала Вера Петровна.
– Угрожаешь? – спросил Виктор Харитонович, и голос его изменился.
– Ты знаешь, о чем я говорю…
– Одумайся, Вера. Стоит это сделать, и обратной дороги уже не будет.
– Если бы не ты, я стала бы примадонной! Но я всю жизнь посвятила тебе, дала возможность работать и развиваться. И как же бездарно ты распорядился своей судьбой!
– Я – художественный руководитель театра! Я – главный режиссер! – крикнул Магит.
