– Знаете, Лионелла Павловна, если послушать, какие нравы царят в вашем мире, так просто диву даешься!
– О каких нравах вы говорите? Надеюсь, не о сексуальной свободе?
– О-о-о-о! Что – сексуальная свобода? Это ерунда! – Митрошников махнул рукой. – Я про стекло в пуантах, про намыленные лестницы и прочие гадости.
– Не путайте, пожалуйста. Здесь вам не балет.
– Какая разница… – устало сказал следователь. – Сволочей хватает везде.
– Прошу выбирать выражения!
– У Кропоткиной были враги? – спросил он.
– Этого я не знаю. Повторяю: я в театре всего третий день.
– И уже два раза с ней поругались.
– Что?.. – Лионелла насторожилась.
– Два раза повздорили с Кропоткиной.
– Не говорите, пожалуйста, глупостей.
– А теперь и я бы вас попросил! – прикрикнул Митрошников. – В таком тоне будете разговаривать с друзьями-артистами! Позавчера Кропоткину вызывали в кабинет худрука. Не из-за вас ли?
– Не знаю.
– Знаете! – Следователь переложил протокол с места на место, словно вымещая на нем свое раздражение. – Мне известно, что она выразила свое недовольство в связи с вашим приездом. Роль не поделили?
– И что? – Лионелла издевательски улыбнулась. – Не убивать же ее за это?
– Постыдитесь. Никто не подозревает вас и тем более не обвиняет в убийстве Кропоткиной.
– Так что же вам нужно?
– Хочу восстановить картину взаимоотношений Кропоткиной с коллегами в целом.
– И здесь я вам не помощник.
– Возможно, знаете, кто разбил ее зеркало?
– Не понимаю вопроса.
– В гримерке, на туалетном столике Кропоткиной, кто-то разбил зеркало.
– Я догадываюсь, кто это сделал… – сказала Лионелла и усмехнулась.
– Работник театра? Артист? – Митрошников взял ручку, чтобы записать ее показания.
– Призрак Вия. К театру имеет непосредственное отношение – здесь идет одноименный спектакль.
Митрошников поднял глаза и поинтересовался:
– Издеваетесь?
– А по-моему, издеваетесь вы. Зачем кому-то разбивать ее зеркало? Оно просто треснуло.
– Откуда вам это известно?
– Сказала сама Кропоткина.
– Да ну?.. – Следователь постучал ручкой по столу. – Лично вам?
– Кропоткина говорила с подругой, а я случайно подслушала.
– При каких обстоятельствах?
– Они шли по сцене… а я находилась в кулисах. – Лионелла решила не сообщать следователю, что в это время лежала в гробу.
– Когда это было?
– Вчера, за три часа до спектакля.
– Имя подруги? С кем она говорила?
– Не знаю. Там было темно.
– Значит, не разглядели? А Кропоткину как узнали?
– По голосу. В их разговоре прозвучала странная фраза… – начала Лионелла, но продолжать передумала. – Впрочем, неважно!
– Начали – говорите.
– Кропоткина сказала, что вышла на подмену по просьбе некоего человека, которому не смогла отказать.
– Имя назвала?
– Нет.
– Впрочем, это неважно, – сказал Митрошников. – И так ясно: ее вызвал Магит.
– Он узнал об этом вчера на читке.
– Тогда ее вызвала завтруппой. Как бишь ее?.. – Он заглянул в список: – Терехина!
– Мне так не показалось.
Митрошников отвалился на спинку стула и, улыбаясь, спросил:
– Хотите отобрать у меня хлеб? Гипотезы выдвигаете? Строите версии?
– Ни о чем таком и не думала. – Лионелла достала зеркальце и, посмотревшись в него, поправила волосы. – На ваши черствые корки не претендую.
– И здесь вы, пожалуй, правы, – усмехнулся следователь. – Наш черствый хлеб не для ваших зубов.
– А вы не думали, что убить хотели не Кропоткину, а ту, другую актрису?
– Пока для этого нет оснований.
– Когда они появятся, концов уже не найдете.
– Ну, вот что, уважаемая! – Митрошников встал: – Можете идти. Больше не задерживаю.
– А как же протокол? – поинтересовалась Лионелла. – Я не должна его подписать?
– Как-нибудь в другой раз!
Глава 6
О таком вслух не говорят
У репетиционной комнаты Лионелле встретилась Петрушанская.
– А вы, смотрю, молодцом, – проговорила она.
– Я в полном порядке, – ответила Лионелла.
– Он спрашивал про конфликт на вчерашней читке?
– Следователь задал мне такой вопрос.
– Хотелось бы знать, что себе вообразил этот солдафон? В чем нас подозревает?
– Наверное, в том, что, повздорив с Кропоткиной, мы сколотили банду и организовали ее убийство.
– Вы шутите, дорогая, но уверяю, что в вашей шутке есть доля истины. Идете на читку?
– Да, конечно.
– А я, пожалуй, домой. Что-то голова разболелась. Завтра увидимся.
Стараясь не шуметь, Лионелла проскользнула в репетиционную комнату и села на прежнее место.
– Все в порядке? – спросил у нее Магит.
– Да, вполне. – Лионелла полистала свою роль: – На каком месте читаем?
– Астров! Дайте свою реплику.
– И понимать тут нечего, просто неинтересно, – прочитал Мезенцев.
– Ага, вижу. – Лионелла провела пальцем по строчке: «Откровенно говоря, мысли мои не тем заняты. Простите. Мне нужно сделать вам маленький допрос, и я смущена, не знаю, как начать».
– Допрос? – прочитал Мезенцев.
– Да, допрос, но… довольно невинный. Сядем! – продолжила читать Лионелла.
Переведя взгляд с нее на Мезенцева, Магит вдруг пошутил:
– Ну вот, Лионелла Павловна. Вас уже допросили, теперь вы допросите Астрова.
Читку пьесы «Дядя Ваня» закончили в семь часов вечера. Перед тем как отпустить актеров, Виктор Харитонович поделился с ними своими мыслями:
– Вчера и сегодня мы сделали первый шаг в понимании пьесы. Послушали ее текст в голосе, услышали, как говорят чеховские герои. Вам может показаться, что текст очень простой, но это только на первый взгляд. С завтрашнего дня начнется серьезная работа: будем разбираться со смыслами. Интерпретации ролей будут потом. Наша задача – услышать текст и дать его услышать другим. – Магит собрал разрозненные листки пьесы и положил их в портфель. – На этом пока все. Завтра собираемся ровно в одиннадцать, прошу не опаздывать.
