Тот благоразумно устранился от каких-либо действий, но теперь леди Бересфорд угрожала грандиозным скандалом Дейзи. И красавица поняла, что единственный человек, который в состоянии ей помочь, — большой друг Чарлза, принц Уэльский.
Дейзи приехала в Мальборо-Хаус и выложила всю эту историю принцу. Она хоть и была взволнована, выглядела, тем не менее, обворожительно. Тот был так тронут слезами, катившимися из ее прекрасных глаз, что пообещал помочь.
Конечно же, они стали часто видеться, обсуждать, что можно сделать и как поступить, чтобы заставить леди Бересфорд отдать то злополучное письмо. Теперь Дейзи уже глубоко раскаивалась, что написала его.
Но прежде чем принц смог помочь даме, оказавшейся в столь сложной ситуации, он успел влюбиться в нее.
Это было не простое влечение, как в случае с Джерсийской Лилией и другими его привязанностями. По его собственным словам, он был «тронут глубиной чувств».
Ему требовалось поговорить о своих переживаниях с кем-нибудь, кому он доверял, и он сделал маркиза своим наперсником.
Маркиз мог только выслушать принца и посочувствовать ему.
Он пытался отвлечь мысли Берти от предмета страсти разговорами о своем орудии. Поэтому тот так встревожился, когда Уотсон исчез, и тут же предположил похищение, в котором заподозрил молодого кайзера.
— Мы должны что-то предпринять, Ирвин, — говорил принц маркизу. — Самым верным шагом будет, если вы поедете в Берлин и своими глазами увидите, что замышляет этот паршивец. Я ему не доверяю. С него же глаз нельзя спускать!
Маркиз согласился, что иного выхода нет, и внес соответствующие изменения в свои планы.
По возвращении домой после скачек в Энтри он обнаружил довольно интригующее письмо от барона фон Хоненталя. В нем говорилось, что узнав о намерении маркиза посетить Берлин, барон просит его оказать ему любезность — остановиться в его доме на правах гостя.
Маркиза удивило это приглашение, хотя он припомнил, что несколько раз встречался с бароном, когда тот приезжал в Лондон.
После некоторых размышлений предложение барона показалось ему чрезвычайно благоприятным. Барон был довольно влиятельным человеком в Берлине, и он, несомненно, познакомит его со многими людьми, которые могут быть в курсе намерений кайзера относительно оснащения Германского военного флота.
—Я принимаю это приглашение, — сказал маркиз своему секретарю, — и, поскольку хочу выехать в Берлин уже завтра, в крайнем случае послезавтра, пожалуйста, поставьте в известность германское посольство, чтобы они послали мой ответ по своим каналам — так он дойдет гораздо быстрее.
— Будет сделано, — ответил секретарь. — Яхта вашей светлости стоит на Темзе и готова выйти в море, как только пожелаете.
Маркиз отдал еще несколько распоряжений.
Потом он вспомнил, что леди Сибила настоятельно просила, чтобы он пообедал с ней по возвращении из Энтри, но он не собирался этого делать.
— Я отплываю завтра, — сказал он. — Так что отправляйтесь в посольство немедленно.
Секретарь поспешно откланялся.
Маркиз послал за своим камердинером, который служил у него уже несколько лет, и велел, чтобы тот собирался к отъезду в Германию.
—Там мы еще не бывали, милорд, — отреагировал Доркинс — невысокий жилистый человек, который, попадая вместе с маркизом в разные сложные ситуации, оказывался весьма находчивым и изобретательным. К тому же он отлично владел ножом и револьвером.
Маркиз колебался, следует ли объяснять Доркинсу, зачем они отправляются в путь, но потом решил, что сплетни слуг часто несут больше информации, нежели разговоры в гостиных и столовых хозяев.
— Мы отправляемся с тобой, Доркинс, чтобы разыскать следы мистера Уотсона.
—Я так и знал, что именно это у вас на уме, милорд, — ответил камердинер. — Я тоже думаю, что немцы могут быть замешаны в его исчезновении.
—А почему ты так думаешь? — спросил маркиз.
—Я им не доверяю. Есть в них что-то такое... Один мой приятель, который хорошо их знает, говорит, что немцы либо лежат у твоих ног, либо вцепляются тебе в глотку!
— Излишним будет говорить, Доркинс, что наше дело должно оставаться в тайне. Никто не должен догадаться, что у нас есть какая-то иная причина побывать в Берлине, кроме как обычный осмотр достопримечательностей.
Доркинс рассмеялся.
— Я это понимаю, ваша милость, и я расскажу им, когда представится случай, о том, что вы привозили из прежних своих путешествий, особенно о тех драгоценностях из Индии.
Маркиз улыбнулся.
Он привез великолепные нитки жемчуга из Бомбея и алмазы из копей Хайдарабада. Кроме того, он приобрел рубины и изумруды по цене гораздо ниже рыночной. Все эти сокровища дополнили и без того великолепную коллекцию драгоценностей семьи Мидхерстов.
Ему вдруг пришла в голову мысль, что все эти украшения когда-нибудь будут прекрасно смотреться на его жене.
Он, конечно же, не собирался презентовать что-либо из коллекции ни леди Сибиле, ни любой другой красотке, мимолетно возникающей в его жизни. Для приобретения подарков этим дамам он посещал одну из многочисленных ювелирных лавок на Бонд-стрит и всегда был щедр.
А то, что он привозил из своих путешествий, должно было, по его мнению, оставаться в семейной коллекции, хранящейся в замке Херст. Маркиз пополнял эту сокровищницу, как только представлялась возможность, привозя драгоценности из Индии и Персии.
Ему удалось также приобрести прекрасные статуи из Греции, уникальные резные изображения из отдаленных районов Африки. Музейщики чуть не на коленях умоляли его уступить их.
Но он был намерен сделать замок Херст богаче любого музея мира. При этом он думал не только о себе, но и о том, что передаст своим наследникам, и делал это по зову сердца.
Бабушка, к которой он был чрезвычайно привязан, говорила в один из его последних приездов в родовой замок:
— Все, что тебе теперь нужно, дорогой Ирвин, — это чтобы напротив тебя за столом сидело какое-нибудь очаровательное, милое создание, которым восхищался бы каждый, кто придет в твой дом.
Маркиз промолчал, и она продолжала:
— Я помню, как о твоей матери говорили, что она настоящая гранд-дама. И это, мой милый мальчик, именно то, что тебе сейчас надо. Во всяком случае до тех пор, пока детская, в которой я навещала тебя много лет назад, все еще пустует.
— У меня еще есть время для этого, бабушка, — с улыбкой отвечал маркиз.
Он наклонился и поцеловал ее в щеку.
Старая мудрая леди понимала, что, хотя никто уже и не помнит того, что произошло с ним много лет назад, гордость ее внука все еще уязвлена. Элизабет сбежала от него с каким-то мужчиной, который не стоил и мизинца ее дорогого мальчика.
