– Ну, говоришь, что с такой башкой никому не нужна.
– Одиноко.
– Ну, а если голову поправить… Ты симпатичная. Даже очень.
– Я знаю. Но! Мама должна быть права. Иначе мир рухнет.
– Так и страдаешь?
– А что делать-то?
– Ну, например, пойти к психотерапевту.
Ушастая смеялась до слез – хохотала в голове Дока, снаружи прыгала по сиденью и всхлипывала от восторга.
– Ну ты гений, Док, просто на всю голову больной гений! Я – к психотерапевту! Как ты себе это представляешь?
– Нормально представляю, а что? Психотерапевты – люди крепкие, их ничем не удивишь.
– Видишь ли, в чем дело, Док… Я приду – и от чего меня станет лечить психотерапевт?
– От чего скажешь, от того и станет.
– Нет, нет, тысячу раз нет. Психотерапевт меня станет лечить от того, что я кукла.
– Ну, это смотря какой. Я вот знаю одного, он фигней не занимается.
– То-то ты от него бегаешь… Уже сколько?
– Я не знаю, как сейчас время считать.
– Ты представь себе, Док, приходишь ты к своему психотерапевту, да?
– Да.
– И он такой весь готов тебе помогать переживать потерю, да?
– Ну, да. Ты к чему клонишь?
– А ты ему такой: моя проблема в том, что у меня никак не получается вернуть Клемса. У меня от этого сплошная фрустрация. Я уже и так, и эдак, полкоманды положил и обратно с того света вытянул, слонов на мироздание натравливал, с куклами договор на крови заключал… Что ты там еще делал?
– Мда. Гайюс отличный. Но если я скажу ему, что вчера держал за руку Клемса, а сегодня его опять нет… Или что я сегодня не совпал сам с собой на сорок три минуты… Он меня отправит в дурку. Или отстранит от работы с группой.
– Ха-ха-ха. Почему «или»?
– Ну ладно, тут ты права. Но ты не сравнивай. У меня всё так… неочевидно. Ну, то есть, по мне не скажешь, что всё это происходит на самом деле. Нет доказательств. А ты…
– А что я? – напряглась Ушастая.
– Ну… Ты же и в самом деле кукла. От чего тут лечить? Это же видно.
– Стой. Остановись! – повелительный голос Ушастой взорвался в голове категорическим приказом. Док надавил на газ.
– У, какой упертый, – саркастически ухмыльнулась Ушастая снаружи. – А ефли бы фпереди был феловек?
– Впереди никого не было. Я видел.
– Ладно, я тебя профу: офтанофифь. Пофалуфта.
– Говори в голове. Просто не приказывай.
– Извини. Я слегка разволновалась из-за нашего разговора. Вон там, возле магазина – останови, пожалуйста. Как раз подходящее место.
– Для чего?
– Пойдем, там покажу.
Они вышли из машины. Ушастая прошла немного вперед по тротуару и поманила к себе Дока.
– Что ты хочешь мне показать?
– Смотри на меня. Сейчас. Внимательно. Опиши, что ты видишь.
– Вижу куклу. Рост двенадцать дюймов, телосложение плотное, голова – около трети от общего роста, волосы длинные, белые, короткая челка, лицо круглое, бледное, глаза большие, внешние уголки опущены, зрачки вертикальные. Рот маленький, верхние клыки видны снаружи. Одета в фиолетовое платье, черную жилетку, чулки черные в мелкий красный горошек. На голове шапочка с застежкой или капюшон – серый ворс, стилизованное изображение кошачьих ушей. Подвеска – летучая мышь на цепочке. Туфли с белыми бантиками. Всё.
– Отлично, Док. Вылитая я. А теперь смотри сюда.
Ушастая сделала приглашающий жест в направлении большой стеклянной витрины. Док посмотрел туда – и всё увидел.
Рядом с ним на тротуаре стояла девушка с длинными, выкрашенными под седину волосами. Да, невысокая. Макушкой Доку до плеча. Толстоногая, в смешных колготках, в мрачном платье и в модной шапочке с кошачьими ушами. Глаза как глаза – с темными круглыми зрачками, как у людей. Рот растянут в ленивой улыбке, клыки не торчат.
– Видишь, Док?
– Вампиры не отражаются в зеркалах…
– Это не зеркало, – отрезала девушка в отражении.
– А ты не вампир, – продолжил Док.
Она пожала плечами.
– Сам видишь. И твой Гайюс, если я к нему приду, увидит только это.
– А почему я…
– Мы познакомились во сне. Ты знаешь меня оттуда. Так и видишь. Образ сформировался, всё такое. Глюки восприятия.
– Понятно.
Док отвернулся от витрины, качнул рукой – поехали дальше.
Они молчали километра два. Потом Док, видимо, додумав мысль до какой-то логической развилки, слегка наклонил голову в сторону спутницы.
– Так ты мистическая кукла-вампир или реальная психически больная девушка?
– Ну, Док, ну что ты как маленький! Почему обязательно или-или? И почему обязательно психически больная? Я не маньяк-убийца, я не опасная. У меня всё в порядке, только голова большая.
– И фарфоровая. И кровь ты пьешь. Хотя, конечно, только во сне… Но сны тоже о чем-то говорят!
– Э, нет, Док! – прищурилась упырица. – Ты не путай. Я тут ни при чем. Это твои сны.
Док промолчал, и они поехали дальше, и ехали, пока не кончился город, и потом еще час, два, три, десять.
* * *
– Слушай, Ушастик.
– Нет, знаешь… Раз уж ты меня видел еще и так – зови меня по имени. Зови меня Мадлен.
– Ок, принято. Мадлен… Я вот что спросить хотел. Вампиры ведь боятся солнца. А тебе хоть бы хны. Как тебе это удается?
– Так я же кукла! – фыркнула Мадлен.
* * *
– Куда мы едем, Док?
– К морю.
– Зачем?
– Какая разница, Мадлен?
– Никакой.
* * *
– Ты испугался, Док?
– Нет.
– Нет?
– Да.
– Когда?
– Когда понял, что я забыл о Клемсе, вообще. Я ничего не чувствовал, не думал о… О нем. Мне было нормально.
* * *
– Ты правда надеешься, что когда вернешься, всё будет в порядке?
– Правда.
– Почему, Док?
– Мне больше не на что надеяться.
– Тогда да, тогда да.
* * *
– Ты поспал бы, Док. Давай. Ложись на заднее сиденье и поспи.
– Не хочу останавливаться.
– Я поведу.
– Не хочу тебя обидеть, Мадлен, но ты такая… маленькая. До руля не достанешь.
